Мы используем файлы cookie.
Для улучшения вашего пользовательского опыта мы используем файлы cookie. Узнать больше
«Самарское Обозрение» продолжает цикл интервью с известными в Самарской области предпринимателями и политиками на тему украинского кризиса и его последствий.
Читайте также на тему последствий украинского кризиса:
1. Владимир Аветисян: «Маски сброшены, шпаги обнажены»
2. Вячеслав Малеев: «Массовый переход всей отрасли на отечественные комплектующие неизбежен»
С 1 апреля по указу президента Владимира Путина расчеты за экспортный российский газ переводятся на российские счета. Это решение многое меняет, но очевидно, что отмены западных санкций за этим не последует. На что же сейчас можно опереться в России?
Какие отрасли требуют поддержки и развития в первую очередь? Возможна ли национализация производств, принадлежащих «недружественным» иностранцам?
На эти и другие вопросы «Самарскому Обозрению» ответил заместитель председателя Самарской губернской думы Александр Милеев.
— С 1 апреля Владимир Путин своим указом изменил способы расчетов за экспортный газ. Теперь, чтобы приобрести российский газ, нужно открыть рублевые счета в российских банках. Схема несложная, но что будет, если от российского газа, рано или поздно, начнут отказываться?
— Недружественным странам для оплаты газа уже предложили приобрести рубли на нашем внутреннем валютном рынке. Это несложно. Если предложение вести расчеты в рублях не будет поддержано, думаю, следующим шагом станет перевод на золотой стандарт, обмен на золото.
Конечно, первые заявления президента Владимира Владимировича Путина, до утверждения схемы расчетов, вызвали шок у правящих западных элит и их хозяев, мировой закулисы. Они же привыкли, что мы продаем им полезные ископаемые за свою же древесину, на которой напечатана валюта. И нам за нее платили фантиками — долларами, валютой, «подкрепленной» лишь инвестиционной инерцией и огромным госдолгом
И вдруг российский президент им говорит: хотите пользоваться нашими ресурсами и дальше — платите в нашей национальной валюте.
Да, Путин ломает сложившуюся мировую финансовую систему, делает ее справедливой для России. Россия больше не будет поступать так, как ей невыгодно. Регулировать цены на нефть и газ силовым воздействием мы уже научились. Все цинично ровно так, как нас научила Америка.
— Санкции пока отменять никто не обещает. Как дальше жить будем?
— Мы в любом случае проживем. Россия — богатейшая в мире страна по ресурсам. Древесина, природный газ, уголь, нефть, драгоценные металлы — всего этого у нас огромные запасы.
Как страна мы самодостаточны. И Путин открыто говорит об этом миру. У нас есть все — вода, тепло, газ, удобрения, лучшая в мире атомная энергетика.
Мы производим продовольствия даже больше, чем нужно.
Да, у них есть технологии и айфоны. Но с чем лучше остаться? Европа уже ощущает обратный эффект от введенных против России санкций. Из-за действий США грозит масштабная деиндустриализация и потеря рабочих мест.
Отказаться от российских энергоносителей они не смогут ближайшие 5-10 лет. В ряде стран уже начались массовые забастовки из-за роста цен на бензин и дизель.
Во Франции цены выросли настолько, что их президент не исключил введение субсидии для бедных семей. И добавил, что грядет мировой продовольственный кризис.
— Очевидно, однако, что просто сидеть на своих ресурсах мало. Каким отраслям в России и как, на ваш взгляд, нужно помогать, чтобы стать еще более самодостаточными? На что еще делать ставку, помимо IT?
— Айтишники сегодня на слуху, и, конечно, нужно им помогать. Без цифровизации сегодня невозможно быть конкурентоспособными.
Но я думаю, что нужно развивать производство, обеспечив таким предприятиям доступ к дешевым кредитам. Какой бы продвинутой ни была сфера IT, для выпуска любого гаджета нужно оборудование. Программы тоже не в воздухе пишутся.
Так что стратегически более важны, на мой взгляд, отрасли станкостроения, выпуск высокотехнологичного оборудования.
Без цифровизации, конечно, не обойтись и здесь.
Современный тренд — умное производство, в котором машина «общается» с машиной, а человек только управляет всем этим.
А чтобы все это развивалось действительно с учетом современных достижений, важно восстановить научно-исследовательские институты.
На бумаге они есть, а по факту мы их практически потеряли. НИИ нужны во многих сферах. Нефтегазовому сектору, если мы говорим про бурение, например. И конечно же, авиастроению.
— Как можно поднять авиапром, который у нас оказался слишком тесно связан с Западом, вплоть до того, что некоторые сохранившиеся, в том числе и в Самарской области, производства стали частью иностранных корпораций?
— В этой отрасли пришло время реального импортозамещения. И на санкции мы можем ответить в том числе и национализацией таких предприятий, как алюминиевый завод на «Металлурге».
Напомню, кстати, что с момента постройки в 1951 году это был единственный в своей отрасли завод в СССР, который подчинялся не Министерству цветной металлургии, а Министерству авиационной промышленности, потому что изготавливал продукцию для авиации.
На его базе и на базе «Авиакора» с «Прогрессом» нужно развивать авиационный кластер с производством хороших отечественных самолетов. Тем более у нас есть национальный исследовательский университет имени академика Королева. Все для этого есть.
Для нашего региона еще очень важно развивать туризм. Куда, когда и на чем россияне будут летать, пока непонятно.
А Самарская область уже в десятке самых привлекательных для путешественников со всей страны. Это наш шанс развиться, выстроить достойную инфраструктуру и получать доход от туризма. Конечно, это требует льгот или субсидий, хотя бы на подводку коммуникаций к туристическим объектам.
— Трудно не думать сейчас о том, когда все-таки все это может закончиться — спецоперация, санкции и т.д. Есть у вас свое видение этого вопроса?
— Я точно могу сказать: мир уже не вернуть в точку до 24 февраля. И скажу откровенно, в эти трудные для страны минуты не понимаю тех, кто выступает против действий России на Украине. И еще больше не понимаю большинство, которое, как страусы, сунули голову в песок и пытаются отмолчаться.
Что я могу сказать о спецоперации? Можно ли было не доводить все до военных действий? Не знаю.
Скорее всего, нельзя. Возможно, если бы операцию начали раньше — до тотальной радикализации граждан соседней страны, — было бы меньше потерь с обеих сторон. Из Украины же готовили плацдарм для нападения на Россию, делали из нее кровоточащую рану в нашем подбрюшье.
Я сейчас вспоминаю речь Путина о том, что государственности у Украины не было никогда. До большевистской революции 1917 года такой страны действительно не было. Была часть России.
Отдельной республикой в составе СССР ее сделал Ленин, которого там теперь свергают с постаментов. А сейчас это сотканное из лоскутков государство, в котором говорят на разных языках, причем больше половины жителей — на русском.
И тем не менее еще до Майдана, до событий 2013-2014 гг., в центре Киева ежедневно выставлялись организованные пикеты, скандирующие за дерусификацию.
Любая такая акция проводится с крупным финансированием, а пикетчики стояли месяцами. Политики тоже активно «разжигали» и использовали языковой вопрос в политических целях, что неминуемо привело к поляризации общества.
Принуждение коренных русских к переходу на украинский язык, запреты писать и говорить на русском неминуемо вылились в конфликт. Так Украина потеряла Крым, а потом Киеву перестал подчиняться и Донбасс.
Уничтожить пытаются не только русский язык, но и православную церковь. Нужна ли была спецоперация?
А как тогда понимать то, что к декабрю 2014 года огнем вооруженных сил Украины было уничтожено 90 храмов. И сейчас они так же прицельно бьют по церквям. 30 марта ударили из гаубиц по храму в селе Варварка в ЛНР, именно тогда, когда в нем проходила литургия.
Так что я воспринимаю происходящее как защиту России, а не нападение. Мы боремся не против украинского народа, а против украинской закулисы. Марионеточные правители всегда имели задачу ослаблять РФ.
Армия Украины начала расти, вооружаться и укрепляться «добровольческими батальонами», в которых активно проповедовалась нацистская идеология. Рано или поздно началось бы наступление.
То, что делается сейчас, — шаги с целью обезопасить собственное будущее, будущее своей страны.
Есть конкретные цели, которые Владимир Владимирович Путин последовательно воплощает в жизнь. И принимая столь сложные решения о превентивных мерах по защите интересов России, он решил рискнуть, осознавая, что Запад ему и его семье, детям, внукам этого не простит.
Все здравые силы должны сплотиться вокруг президента. Чтобы сделать упор на импортозамещение, сделать жизнь в России комфортнее и стабильнее. Не давать «пятой колонне» диктовать интересы других государств, чтобы, как в Первую мировую, не пришлось тушить пожар еще внутри своей страны.
И тех, кто в нашей стране, занимая те или иные должности, поддерживает Зеленского, хочется спросить: «А билет в Киев в один конец вам не надо?».
— Что будет потом, когда спецоперация закончится?
— Вероятно, Украина пересоберется в федерацию, потеряв часть территорий. Станет новой Украиной, в которой на основе федеративности, как в Штатах, в одном штате что-то делать можно, в другом штате нельзя. Вторым государственным языком закрепят русский.
Нацистов во главе с Зеленским отправят во Львовскую и Ивано-Франковскую область, которые станут отдельным государством.
Часть Украины, возможно, отойдет к Венгрии, которая очень давно проявляет поразительную заботу о жителях Ужгорода…
— Людмила Носкова
2025 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены