Вячеслав Федорищев открыл тайные знаки и смыслы в своей лирике

Несколько декабрьских вечеров подряд губернатор, видимо, в поддержку собственного слогана об открытости и новой искренности, публиковал в своем официальном телеграм-канале по одному треку в стиле рэп, сочиненному и спетому в разное время им самим.

Исполненные глубоких смыслов и личных признаний, откровений о смысле жизни, мечтах, семейных проблемах и надеждах, любви и счастье, дружбе и судьбоносных встречах, любимых местах и поворотных моментах карьеры, героях любимых сериалов и религиозных символах тексты — все это теперь в собранной нами антологии творчества губернатора Самарской области.

Что лучше расскажет о человеке, чем его песни?

Вознаграждение

Сам Вячеслав Федорищев в декабре успел опубликовать в своих социальных пабликах лишь несколько песен. Губернатор упомянул, что в 2013 году он записал мини-альбом из четырех треков.

Однако нам удалось найти записанный 11 лет назад еще один — большой музыкальный альбом «Вознаграждение» из девяти песен, написанных и исполненных в 2013 году Вячеславом Федорищевым, в то время 23-летним молодым чиновником, делавшим стремительную карьеру в Москве. У размещенного на ряде стриминговых сервисов альбома есть обложка и даже указан автор под загадочным ником «Псевдоним».

Стоит вспомнить, что Вячеслав Федорищев родом из Волгодонска Ростовской области. «Волгодонск и Ростов — это мои города», — поет он в своей песне «Фундамент». В 2010 году после окончания Российской академии народного хозяйства и государственной службы он остался работать в РАНХИГС.

«Последовательно занимал должности специалиста, заместителя начальника отдела, начальника научно-информационного отдела РАНХиГС, — гласит официальная биографическая справка Федорищева. — С 2012 года — помощник ректора Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте России».

В 2013 году, когда вышел альбом «Вознаграждение», Федорищев уже делал карьеру в правительстве России.

С августа он работал в Минэкономразвития РФ сначала референтом в департаменте стратегического управления, государственных программ и инвестиционных проектов, а затем советником министра экономического развития, руководителя департамента стратегического развития Минэкономразвития России.

Первый трек, с которым губернатор познакомил самарцев, был из альбома «Вознаграждение». Как признался сам автор, в то время ему приходилось много летать. «Томск, Красноярск. Тогда же записал этот трек. В самолете написал текст», — сообщил Федорищев в своем ТГ-канале.

Жители региона встретили творческие откровения неоднозначно. Одни были в восторге, другие традиционно засыпали посты с песнями скучными лентами комментариев в стиле: «губернатор рэпы поет, а в городе разруха». Это, впрочем, неудивительно: как сказал бы поэт, нет пророка в своем Отечестве.

За профессиональной оценкой творчества Вячеслава Федорищева мы обратились к известным российским музыкантам, работающим в одном жанре с губернатором.

«Вот вы развлекаетесь! – отреагировал на звонок агент известного российского рэпера Гуфа. – Интересно, конечно, скиньте послушать». В окружении рэпера послушали четыре трека из девяти, но комментарии оставили при себе.

Удалось связаться и с мэтром российского рэпа — певцом Бастой (Василий Вакуленко). Звезда отечественной рэп-сцены тоже скромно воздержался от оценок: «Не думаю, что такие комментарии возможны, извините».

А вот известного самарского музыканта-баяниста, депутата губдумы Сергея Войтенко порадовал сам факт того, что в Самарской области такой творческий губернатор. «Это здорово, что у Вячеслава Андреевича есть время на творчество, – сказал Войтенко. — Творчество — это всегда хорошо для любого человека».

Цифровая пыль

Музыкальные пристрастия и их оценка всегда остаются делом вкуса каждого. Не станем злоупотреблять музыкальной или литературной критикой творчества Вячеслава Федорищева.

Куда важнее открытие внутреннего мира главного на несколько ближайших лет политика Самарской области. И здесь лирика губернатора предоставляет поистине потрясающие возможности каждому внимательному и вдумчивому читателю: личное, выстраданное не напоказ творчество будет посильнее десятков интервью. Хотя OBOZ.INFO в партнерстве с журналом «ДЕЛО» и отправили приглашение главе региона ответить на вопросы читателей «без делового пиджака», ответ еще не получен.

Пока же оценить тонкую лирику, в общем-то, замечательных, по нашему мнению, песен Вячеслава Федорищева, разобраться во всех оттенках чувств и глубинах его философии, узнать неизвестные подробности жизни главы Самарского региона читатели могут самостоятельно.

Стоит оговориться, что, не имея пока доступа к оригиналам текстов песен, записанных автором на бумаге, с нужными знаками препинания и разбивкой на строки и куплеты, мы постарались это сделать самостоятельно в меру своего понимания голосовых и смысловых акцентов исполнителя.

В рэп-музыке это, как известно, крайне непросто, поэтому не забудем упомянуть, что представленные ниже версии песен самарского губернатора — это в каком-то смысле интерпретация «переводчика». Также напомним, что при чтении для лучшего восприятия произведений необходимо учитывать, что это не стихи, а песни, которые читатели могут пробовать даже напевать про себя, если, конечно, в принципе знакомы со стилистикой рэп-музыки.

Итак, о чем же поет душа Вячеслава Федорищева: ночью и днем, в одиночестве и с друзьями, дома с семьей, и в дорогах?

О чем думает и мечтает самарский губернатор, что любит и что ненавидит, на что смотрит с интересом и от чего отворачивается, куда стремится и для чего живет? По мнению многих психологов, песни человека могут рассказать о нем больше, чем детектор лжи.

О чем рассказывает Федорищев в своем «Вознаграждении» — пронзительном по откровенности и даже, пожалуй, страшном своими детективными подробностями, где «засада, обстрел, поджог бензина, рядом труп мужчины»? Какие сокровенные мечты витают в его «Цифровой пыли»? На чем покоится «Фундамент» его жизни? Какого ангела-хранителя потерял его «Мир»?

Это и многое другое: читаем, слушаем, открываем, разгадываем.

 

Вознаграждение

Стоя на краю обрыва, в спрятанной съемной квартире,
В утреннем тумане он очнулся в наваждении,
В сарафане гуляла по полю с ним ты, тиски разжались,
На мгновение отпустила боль.

Его вознаграждение растворялось так быстро во мгле,
Сегодня он ответит за попытку прорубить окно наверх.
Из красных пятен оставляя на паркете след, упав напротив двери,
Вспоминая с потухшим взглядом исток предстоящей расплаты.

Было время разбрасывать, и он достал упорно.
Дух непокорный был пробужден. Это не гордость,
Это черные гнева волны безысходности швыряют подло,
Подводя историю под камни подводные.

Стерты жалость и пощада, ведь его же не жалели,
Будто в угол затравили, разъяренного слепого зверя.
Взгляд тот туманный предупреждал, что в чертогах Асгарда
Он так скоро сляжет, он не выстоит под градом, значит, надо так.

Ответ был резко дверью, вынося с петель.
К заветной цели ближе, но ведь ложная стояла цель.
Они не узнают… Им не понять мотивов черных копий,
Что тащили в ночь упорно образом, чьим он покорно

Движим был все это время. Что же привело к обрыву?
Чьи слова пронзили, поменяли жизнь неумолимо?
Ливень в тот вечер… «Ты недостоин», как клеймо застыла кровь,
И он поклялся жечь устои, что оформили ее письмо.

Но ведь не зря они кричали, и в жестокой развязке
Он потерял себя, и встал туман из крови пред глазами,
Высекаемой холодной сталью. Вниз по спирали,
Как будто вата, он в изгнании.

Знаешь, было время разбрасывать, настало время собирать камни,
Четки порвались и рассыпались по полу ванной.
Стрелки часов застыли перед роковым числом.
Игра уже проиграна, и пешку пожирает дамка.

И оборвал последний луч надежды стук в дверь,
В глазах потухла жизнь, как сломленный, уставший зверь.
Встретить достойно смерть не страшно. То, что было важным,
Растворилось в снах, и он, о чем-то вспомнив, открывает…

Она так тихо и смиренно подошла к обрыву.
Робко
Подняла свой взгляд в разгаре страшного эндшпиля.
Дом родной покинуть — это было равносильно взрыву,
Но перед глазами причина, что вдруг кидает в пучину…

…На грани срыва — выпуск новостей, его машина,
У подъезда ждали, засада, обстрел, поджог бензина,
Рядом труп мужчины, как в дурном кошмаре,
Нет, не он, а значит, что его руками.

Боже, сохрани и помилуй, дай ему сил пройти начертанное!
Я же знаю, ты бы не назначил то, что мы не в силах побороть.
Покорно преклоняю пред тобой колени,
Нарекаю ангелом-хранителем себя, и, зная, что нас ждет,

Я умоляю: просто передай мне часть его грехов.
Ты прав, что одеваешь оковы, но выдай две пары.
В панике найдя его мотив, слова застряли.
Если буря началась из-за письма, я отрекаюсь от небесных правил.

Сколько сердец окаменели в шторме,
Сколько еще крови он прольет, чтоб успокоить безысходность и пламя,
-
Наверно, море. На востоке солнце поднялось,
Ее стук в дверь вдруг переломит что-то.

Все ли шаги были видны нашим богам,
Мы выбираем сами, или же судьба рисует волнами
Развилки на татами, или сонный плен слезами?
У обрыва стоя, вдруг расправить крылья теперь грозами

Я буду рядом. Слышишь, успокойся, обещаю.
Мы в одних оковах. Да, стена из пепла перед нами,
Впереди — бои без правил, и погасли звезды, но сейчас ты борешься:
Теперь — не за себя, теперь — только за нас.

Цифровая пыль

Ну здравствуй, старый. Ты, наверное, с вина бокалом
Возле камина сидишь с детьми, и на повторе
Раз за разом разговор с самим собой
Через года. Давай по новой, я не против, это все же твоя воля.

Как там в будущем дела? И согласись, это забавно:
У тебя там двадцать третий, ну а мне сейчас еще двадцать три.
Я бы хотел проверить, все ли у тебя нормально,
Выполнил ли планы, или выгорел и пуст изнутри?

Так не таи, чего добился, что построил?
Как вписал фамилию семьи ты в хроники истории страны?
Ты все устроил, свое эго успокоив,
Или до сих пор метаешься, не зная, как уйти?

Чем движешь, круговой порукой, или гордым самураем
Перелазишь по склонам, был ли ветер к тебе благосклонен?
Кто там у трона: овца или дракон, или дракон в овечьей шкуре?
Или на тебе уже корона? Тот Наполеон в мозгах в опале или в твоей воле сдулся?

Или ты раздул огонь и выдаешь патроны?
На поклоны ходишь или же от нового престола
Поступил список проскрипций, и ты держишь оборону?
На своих иконах молишь кого-то, или беззаконие?

Ты веришь в семью, и только ночью перед боем
Тихо шепчешь и просишь его за близких,
Или бой уже прошел, и кем ты вышел из него?
Надеюсь, что героем.

Когда захочешь бросить все и сдаться, прочитай письмо,
В нем цифровая пыль и сон, да, это было давно.
Нам суждено бороться дальше, до конца,
И там непросто, да, я знаю, но ты вспомни, как ты был еще подростком.

Вспомни то, о чем мечтал, во что так важно было верить.
Блики счастья, все мгновения и большие потери.
Где бы ты ни был, сейчас, у цели — в помощь
То тепло, что сам однажды запечатал в это цифровое письмо.

Список контактов в телефоне окинь взглядом,
Есть ли те, с кем залезал на крышу, строил от невзгод преграды.
Редким встречам рад, дружба семьями, и все как в школе?
Или ты сейчас не вспомнил тех, с кем переплыл бы море,

С кем делили горы соли, близкие…
Так все ли рядом, в разных городах или соседи?
Брат и мама с папой, дом в Подмосковье достроен,
Вы дружным роем в нем по субботам парадом строите внуков?

Помнишь, воин, как ты ночью выл, скрывая ото всех потери,
Как карабкался из комнат, с треском закрывая двери?
Ты поверь, мне правда интересно, чем закончился ситком
Из череды сезонов, попыток найти свой дом.

Как бы хотел ее увидеть сейчас, твою кхалиси,
Укори ее немножко там, что долго скрывалась.
Я в мыслях часто возвращаюсь вперед, знаю, что все будет,
И в толпе теней однажды чьи-то светлые глаза разбудят.

Сколько их у вас подрастает? Одна принцесса и два воина?
Я знаю, не загадывают новость. С детства видел картинку:
Куда иду, к чему стремлюсь. Вы с ними строги,
Но мудры? Хотя, постой, я тороплюсь.

Когда захочешь бросить все и сдаться, прочитай письмо,
В нем цифровая пыль и сон, да, это было давно.
Нам суждено бороться дальше, до конца,
И там непросто, да, я знаю, но ты вспомни, как ты был еще подростком.

Вспомни то, о чем мечтал, во что так важно было верить.
Блики счастья, все мгновения, и большие потери.
Где бы ты ни был, сейчас, у цели — в помощь
То тепло, что сам однажды запечатал в это цифровое письмо.

Мой мир

…Мой мир сдвигается, как плиты в тектонике,
Как сплетаются руки в танце тектонике, как водка в тонике…
…Как тридцать три зерна, исламские четки считаю,
Черный и нефрит упорно я в своем мире меняю…

…Мой мир покоится на гладкой чабани,
Среди анклава из чайных фигурок древних Бодхисаттв,
Он где-то в утреннем тумане на склоне горы Уишань,
Терпкий настой ДаХунПао в глиняном чахае,

Там, где листья сухие так тихо вновь под ногами шуршали…
…Мой мир в пустынном парке теплой шалью,
Воскрешает по капле, под шум дождя, и нам не жаль
Того, что упустили – будет новый шанс; да если б мы искали…

…Мой мир – блокнот в iPad’е, где не хватит
Строчкам всех моих стихов пространства, только б не утратить
Чувства точки и не ставить где попало многоточий,
Чтоб не ранить ее и себя… Мой мир – это источник

Из осколков души, их клал на бит, не жалея…
…Мой мир – заплыв на ветхих галерах;
На костылях сто восемь километров в лондонской холере,
Тебя обгоняют слева — не жалей себя, не время…

…Мой мир где-то на асфальте, белым мелом три слова,
Подошвы лет их затерли, мы просто были не готовы,
Сделать резкий поворот в судьбе куда-то наверх…
…Мой мир — это впитавший ее запах снег…

Как самокат, что помогает держаться…
…Мой мир поставит на размен все больше поводов не спать,
Но я кидаюсь на горсти из пепла старых возможностей,
Забывая от злости, то, что ветер все уносит,

И нас спросят на высшем суде «куда ты спустил свое время»…
…Мой мир – под водопадом сомнений,
Что не напрасно все и даст плоды ответственности бремя,
И в моей семье однажды теплым вечером поленья

С громким треском в камине согреют внуков родителей…
…Мой мир — это потерянный ангел-хранитель:
Каждый этап проходя — халатность нарасхват,
Но все быстрее нужно сделать, не обдумав новый шаг…

…Мой мир – овраг в ее глазах, и та безумная пропасть,
Не перепрыгнул однажды, и как заноза застыла в мечтах;
Та нежность на пляже, что до сих пор обитает во снах…
…Мой мир – халат, расшитый в багровых тонах;

Тонального крема как можно больше на душу намазав…
…Мой мир – полет под двести навстречу КамАЗу,
Если по заказу, на блюде, кому-то «все и сразу»,
Я же свой мир построю сам, не по приказу…

…И даже если где-то рядом рукоплещут,
В моем мире беспощадно распускаются плоды депрессий.
Это характер — да, это где-то глубоко внутри:
Мой мир — это испытывать чувство вины;

Пытаться белить сухой кистью то, что осталось от кармы,
Мой мир – перформанс в камерном театре,
В жизни Instagram’е тщетные попытки удалить фото:
Чтобы однажды, проснувшись, искренне забыть кого-то,

В красные нити сплетая вспыхнувшие дхармы событий,
Кто-то выводит путь на ведийском санскрите,
Сколько испытаний предрек мне Сиддхартха Гаутама,
Прежде чем покину мутный океан Сансары?..

Мой мир – это совсем еще ранняя проседь…
Мой мир – это застывшая навечно осень…
Мой мир – это безмерная любовь к родителям…
Мой мир – это потерянный ангел-хранитель…

Фундамент

Я приеду в этот город смертельно уставшим,
В Москве оставив холод, снегом застрявшим.
Ночью после самолета на маршрутке три часа.
Я на вокзале поднимаю в небо сонные глаза.

На небе звезды, это тот самый Млечный путь.
Будет не так просто уснуть, ведь чаще бьется под грудь
Давно просившее дороги домой измученное сердце.
Легче на душе с каждой ступенькой в подъезде.

Утро встречает звоном тишины и запахом детства.
Душ предваряет плотный завтрак всей семьей.
По соседству живут друзья, я наизусть помню те цифры в телефоне,
Подошли ли все? Я раньше мог увидеть с балкона.

Улица тонет в солнечных лучах, я выйду из дома.
Город в зеленых цветах, давай свернем перед школой,
Бульвар Победы, Комсомолец, на Курчатова в десять.
На закат мы переедем в Цимлянск, вином согревшись.

Не готов его бросить, это мой город навечно.
Я был воспитан в парке «Дружба» оптимизмом беспечным.
Перед дорогой в старой части на троллейбусе ветхом,
Съесть счастливый билет — хорошая примета.

Ветром все сомнения сдует, когда как старый знакомый
От Тридцатника до парка, чем-то добрым ведомый.
Я домой к себе вернусь, чтоб всем родным улыбнуться,
И покину этот город, чтобы скоро вернуться.

Никогда не даст усадку этот прочный фундамент.
Скоро выправит осанку М4, регламент.
Волгодонск и Ростов — это мои города.
Они пройдут со мной через весь путь, через года.

Мост, как обычно, забит, купол блестит у собора.
В душе опять дефицит, в старой дружеской своре
Стоят такси у забора: «Кировский?», «Красноармейский?»
Меня ждут тут всегда, как после долгой болезни.

Заполнит легкие воздух необходимой свободы.
Восполнит в памяти пробелы доброй братской заботой.
Давай не будем про работу, как семейный порядок?
Эта девочка еще с тобой? Держи ее рядом.

Горчит приятный осадок, смесь коньяка и вестей,
Как поднимаются друзья, степень нелегких путей.
Не принимают за детей, уже мы взрослыми стали.
И в этом городе характер у людей подобен стали.

Да, судьба нас кусала, по всей стране раскидала.
Но не устану повторять, нас жизнь навечно связала.
Спасибо семьям и школе, давай за это по крайней.
И побыстрее прогуляться, ведь «ЮТэйр» на таймер

Мне положил лишь три часа на один круг по Садовой.
На блике солнца в реке Дон среди прохожих суровых.
Ведь это город достойных, он так красив на рассвете,
Когда по Пушкинской бегут в школу счастливые дети.

И за столом целая банда старых новых друзей.
Все улыбаются, беседа, как вино, льется быстрей.
Но скоро город огней, воздушный порт нас встречает.
Обнимаю вас крепко и вот опять улетаю.

Будто падаем

Сколько отпечатков душ осталось на воздушном борте?
Сколько абортов решений после двух бутылок порто?
Сколько расставаний пережил воздушный порт за сутки?
Сколько молитв от грешных душ за два часа поступит?

[Куплет 1]
…глухой шум в ушах разбудит вдруг;
Где я? В темном коридоре никого, лишь этот звук,
Не слышен сердца стук; а за окном сплетение огней:
Как паутина, Шива с тысячей рук; и все быстрей,

Куда-то вверх толкает; но пока отключен телефон,
Не понимаю, что за день сегодня, где я, где мой дом?
Какой читаю том по счету из собрания предреченного?
Зачем и куда я лечу, с сознанием отреченного?

И почему швыряет по стране скитаться часто?
Я ведь сам вписал номер в те списки со страницы паспорта;
Плафоны погасли, опять из крайности в крайность,
Так от чего же я прячусь на этой высоте опасной?

Что забыл в уездных городах и пятых столицах?
Почему в гостинице в Томске спокойнее, чем дома, спится?
Как стальная десница, сквозь облака огненной спицей
Самолет поднимает туда, где стерты границы

Всех часовых поясов; где нет цейтнота и ритма,
И ты один с самим собой блуждаешь в терниях лабиринта
Почерневшей души; и как фонарь этот инстинкт,
Будто мы падаем, и шум затих, все обратилось в миг…

[Припев] * 2
Сколько отпечатков душ осталось на воздушном борте?
Сколько абортов решений после двух бутылок порто?
Сколько расставаний пережил воздушный порт за сутки?
Сколько молитв от грешных душ за два часа поступит?

[Куплет 2]
Сколько отпечатков душ осталось на воздушном борте?
Сколько можно в жизни поменять на небесном курорте?
Сколько зависит от нас, а чем уже распорядились
Те, кто сейчас ближе, в пантеоне веками томились?

Сколько звонков не поступит он них, совершенно не нужных?
Ноги просуши, покинув социальной сети лужу,
Сильно простужен уже и тянет обновить? Послушай,
Это подарок чистой свободы, так что сядь послушно!

В душу загляни себе и выключи латентность,
Сам ответь себе честно, когда в полете турбулентность,
Раскидав все салфетки, кидала вниз в стальной клетке,
О ком ты думал в тот момент? Чей образ на трафаретке

Перед глазами пронесся, в чем ты ей мысленно клялся?
Что бы ты делал по-другому, если б пять минут осталось?
И вот здесь столкновение, и я молю провидение,
Чтоб заставляло каждую секунду жить сердцебиение,

Будто мы падаем! И вот оно, твое вознаграждение:
Жить одним моментом, завтра не наступит, к сожалению.
Высекая из каждой секунды жизни новое начало,
Только тогда ощущаешь: вот оно, вновь застучало…

Блики солнца

Кошка аккуратно прошмыгнет мимо двери,
Ведь ее все предупреждали: не посмей, не разбуди.
С опаской озираясь, сдув пушистый хвост трубой,
Ей не понять тот странный шум, что нарушал всю ночь покой.

В уютной комнате, где капли на стекле будто застыли.
Подсмотрев такое, капли застыдились, прикинулись пылью.
Стынет нетронутый кофе, сдались холодные тосты.
Нет, не притронутся к ним странные, сонные гости.

Знаешь, уже восемь, и консьерж, наверное, будет ругаться.
Будить их с ночи до утра — могли бы постесняться.
Надпись помадой «не беспокоить» на двери в их номер.
Звуки телефона о стену в залитом светом холле.

Что это за шум — за завтраком гадали постояльцы.
Может, позвонить в полицию? А там, просто на пальцах
Трудно, сдерживаясь, обсуждать, поэтому, на крик срываясь,
Двое спорили всю ночь. Что это был за мир?

Скитаясь по чекпойнтам начерченного кем-то пути,
Можно ли, ехав в никуда, свою мечту найти?
И эти блики солнца, как подсветка почерствевшей души…
И так проспорили всю ночь, куда же им идти?

И даже капли на стекле будто застыли,
Блики солнца, отражаясь, в них теряются. В тюле
Гостиной город поутих, ведь он не смеет потревожить.
А что же, надо дать поговорить двум случайным прохожим.

Выяснить, готовы ли поверить в тайный знак?
Или им жизнь преподнесла красивый повод сделать шаг назад.
Сбиваясь невпопад, лишиться стоп или вдвоем убежать,
Довериться судьбе или просто мечтать?

Много или мало, четыре тысячи километров,
Сколько же случайностей случилось, что попутным ветром,
Где-то в Сибири в одну машину сели двое, и пути пересеклись.
И ловко перетасовав колоду, кто-то седой и старый

Поставил на зеро ставку, нет, ему не жалко,
Этим смертным он внес свою правку в ход сплетенья судеб,
Событий, а дальше сами разберитесь,
По пути вам или просто остаться друзьями.

Просто разбежаться — кто домой, а кто на самолеты.
Шепотом в динамик будто мантру перед взлетом
Попрощаться? Не это, лишь сказать спасибо за минуты,
Или по понятиям поспорить с кем, с этим временем смутным?

Временем, когда расчет проверит каждый шаг,
Когда безумства обесценились, и только верный знак,
Поможет побороть знакомый страх опять сделать ошибку.
Блики солнца, шумный город, смех такой красивый,

Снимки? Нет, не нужно снимков, пусть останется
Лишь в памяти короткая искра, предвестник искреннего пламени.
Оставим время, не зная, судить, что это был за миг.
Как бы там ни было, он в сердце навсегда проник.

И даже капли на стекле будто застыли,
Блики солнца, отражаясь, в них теряются. В тюле
Гостиной город поутих, ведь он не смеет потревожить.
А что же, надо дать поговорить двум случайным прохожим.

Выяснить, готовы ли поверить в тайный знак?
Или им жизнь преподнесла красивый повод сделать шаг назад.
Сбиваясь невпопад, лишиться стоп или вдвоем убежать,
Довериться судьбе или просто мечтать?

Доктор Кто

Звезда погасла, и теперь абонент недоступен.
Страх и паралич не отпускают, опустились руки,
В воздухе ни звука, только пепел ее фраз,
Ее одной, что останавливала доктора, но свет погас.

Она одна могла утихомирить гнев тирана,
Пресекала хаос, а когда одни — будто бальзам на раны.
Тихие слова в такой пустой, деревянной коробке.
Робкие сначала попытки, потом неловко возвращая сознание из-за…

Довольно геноцида, растворяйся же со мной в новых мирах.
И вдруг так сильно застучали метрономы,
Он не в силах развернуть машину, больше, чем вечность их разделяет.
Теперь в длинных лабиринтах тупиков между мирами

Ее нет, и можно рушить, и крушить, и он обрушит.
Ее нет. И вдруг задушит рваной раной водопад странных эмоций.
Он ведь никогда не плакал, он не знал
О тех жестоких и банальных для людей, не для него, простых порядках.

Жизнь когда-то остановится, и ее просто не станет рядом,
Будто айсберг таял, оставляя след пресной воды.
Но вдруг тепло ушло, и застывают в океане льды.
И снова из новой резни вселенную спасать.

Один. И снова все терять ради других, но он один.
И снова все эти «снова» в противоречии в природе.
Сколько миллионов лет он бороздил один простор.
И он последний из рода времени лордов,

Из теней давно почившего великого царства, планеты Галлифрей.
Теперь никто не скажет стоп, ведь где-то на пляже,
Далеко в другом мире осталась единственная стража
Темного, черного, потустороннего, второго я.

Он видел все, что было, все что будет, он и есть война.
А значит, поджигать и жечь дотла, все, что вокруг.
И только надпись мелом «Брэд Вудс» остановит вдруг.
Где-то вне времени, пространства и событий,

Там внутри остался маленький уголь, и он так жгет.
Еще живет в груди. Два слова. Амулеты.
Тайный знак его скитаний. Но надолго ли
Хватит ее прозрачных очертаний?

Звезда Чезаре

Холодный желтый свет предательски обманчив,
Сколько тысяч лет назад звезда погасла, но еще маячит,
Выжженный на небосводе след — он ничего не значит.
Все сотрет рассвет. Но что-то вечное оставила звезда Чезаре.

Красный бык на желтом в крови флаге,
В черной маске, ярый воин, вечно жаждущий атаки.
Быстрой, яркой кометой, с привкусом яда профиль на монете.
Только отважный запомнит летопись тысячелетий.

Слишком рано все понял, пытливый ум, как наследство.
Духовный сан — это ступень, чтобы не затянуло с детства.
Пост понтифика — средство продвинуть сына в кардиналы.
Только не учтен азарт в черных глазах молодого Чезаре.

Он не священник, а воин, но по старшинству колоды
был недостоин Джованни. Только на алтарь свободу
Все в семье Борджиа приносят, чтобы рассеять от дыма
Все, чтобы вернуть могущество величайшему Риму.

Что стало с Империей? Десяток разрозненных княжеств.
Верит только ей – сестре, и связь эта — на шее тяжесть.
Им не понять, недостойным, близость Лукреции вольной,
Ночью под покровом звезд сплетаются. Лишь силой воли

Двигаясь вперед, Чезаре тактику боя усвоил,
Право, теология, стратегия великих войн,
Меч — продолжение руки, интриги, как приманка.
Ставить вопреки судьбе ребром вопрос моральных рамок.

Но тут Франция рядом, марш-бросок на Неаполь
Кромешным хаосом грозил, но Александр в рукаве припрятал
Почести. Карл, свободный коридор и сын заложник,
Козырь отступных подарит время, чтобы потревожить.

Города-союзники, их всех в одну святую лигу.
Выбить захватчика можно, только бы Чезаре выжил.
Жестко одной ночью, он сбегает из плена, Неаполь пал,
Судьба подарит новый шанс, Джованни вдруг пропал.

Жестокий лидер и воин не может быть кардиналом,
И Папа вынес решение, Чезаре принял присягу отвагой,
Хлестким движением он показал всем, кто хозяин Рима,
Вырван язык Савонароле, надо править карту мира.

Черная лошадь, черный камзол и по ночному Риму.
Злость и честолюбие, род маской, как актерский грим,
Как краски духа предков на картинах Боттичелли.
Он в советники повысил юного Макиавелли.

Время быстро уходит, и лишь его звезда в зените.
Если править только целым миром в новой орбите.
И если ставить только все на кон и меч в гравировке,
Или ты Цезарь, или ничего, маневрами ловкими.

Потом Пезаро, Фаэнца, где-то без боя.
Тех же, кто восстали — сжечь, причем на месте.
Легендарная машина — признак чувства особого китча.
Осадная башня по чертежам Леонардо да Винчи.

Страшный суд Линча и кондотьером не скрыться
С тем, что в Маджоне родилось, и с Сенигаллией проститься.
И статус-кво был просто притчей тех сомнений на лицах.
Так не напрасно восемнадцать удавок на бордовых шлицах.

В мертвых глазницах тех, кому верил, увидел ответ.
Коварству нет предела, не секрет. Но не увидит свет
Венец его планов. На карте контур империи Рима.
Чей это был яд — уже история покрыла дымом.

При смерти, отравлен, силой воли выйдя из забвенья,
Тщетно попытавшись на конклав влиять, но нет спасения.
Замок Ла-Мота, сначала плен, потом побег,
Рядом союзники, но время так нещадно, не сбавляет темп.

Один на распутье, лишь красный бык на желтом флаге,
Вдруг напомнил о великой цели жизни сникшему бродяге,
Духом воспарявший, и снова в маске где-то под Наваррой
Копьями изрешечен, один против целой фаланги.

Небо над нами

Старая площадь у театра наблюдала миллионы историй веками.
Она все помнит: как днями назначали свидания,
Вечерами посещали премьеры, как отчаянно пылали ночами.
Она впитала миллиарды ударов ногами.

И не упомнить всего, но сохранит ее память.
Стуки сердца так быстро, пульс, наверно, на грани.
Букет цветов так мешает тебя обнять и растаять,
Себя заставить успокоиться, ведь это мимолетная встреча,
Мы ведь ждали ее оба годами.

Так светлея с каждым шагом, она в белом, это точно она,
Это точно мой потерянный ангел.
Не забудь про дисциплину,
Ты не можешь говорить все, что хочешь.
Я не смею просто трогать руками.

Это странная кара, насмешка или испытание судьбы,
Но вдруг что-то поменялось в сознании,
Но вдруг что-то изменилось,
Комом в горле так нелепо застряли все слова, что накопились,
Все встали. Все на площади застыло тенями. Это прикосновение…
И теперь только небо над нами…

Старая площадь у театра наблюдала миллионы историй веками.
Как, утопая, мы клялись стихами. Она не знает, чем кончалось
То, что начиналось солнечными майскими днями.

Эти кадры, когда нежно за плечи, закат так мягко холил вечер,
И наш танец на Мосту Надежды в Замоскворечье.
Старая площадь никогда не узнает,
Что же означает фраза: «И теперь только небо над нами».

— Алексей Петренко