Глава ГК «ВТС» — о том, благодаря и вопреки чему до сих пор строится самарское метро

Из-за вынужденной задержки старта работ более чем на год к этому моменту завершатся лишь прохождение одного тоннеля и на 90% — работы на самой станции. Пролонгация же контракта маловероятна. Что ждет в этих условиях крупнейшую самарскую инфраструктурную стройку и как избежать ее остановки? Как способствуют решению возникающих проблем и вопросов власти Самарской области? За что и когда руководитель «Волгатрансстроя» получил орден Серафима Саровского из рук Патриарха Московского и всея Руси? На эти и другие вопросы в интервью «СО» отвечает глава группы «Волгатрансстрой» Вячеслав Сонин.

— 19 августа на официальном сайте Русской православной церкви появилось ваше совместное фото со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя. Причем вы там стоите с наградой на груди. Что именно произошло?

— Я присутствовал в этот день на Божественной литургии, проведенной нашим Святейшим Патриархом. Особенно приятно было, что во внимание к оказанной помощи Русской православной церкви и в связи с 65-летием со дня рождения меня удостоили ордена преподобного Серафима Саровского II степени. Сложно передать все эмоции, испытываемые в момент, когда получаешь награду лично из рук Святейшего в главном храме православия.

— Таким образом отмечено ваше участие в жизни церкви на территории Самарской области?

— Мы оказываем поддержку не только храмам Самарской епархии, но и на других территориях, в частности в Переделкино (Москва) — Соборному храму благоверного князя Игоря Черниговского, а на прошедшей встрече со Святейшим Патриархом Кириллом обсудили строительство нового храма в Горном Алтае.

— Известно, что в Самарской области ваша компания реализует ряд масштабных бюджетных проектов, по завершении которых они станут без преувеличения знаковыми для столицы региона. В том числе — строительство нового здания для театра юного зрителя «СамАрт». При этом в последнее время появляется все больше информации о сложностях в реализации этого подряда. С чем они связаны?

— По «СамАрту» действительно существует целый ряд проблем, и работа там приостановлена. Главная причина — действующий договор не предусматривал вообще целого ряда работ, без которых стройку завершить попросту невозможно. Сейчас с большим запозданием конкурс на выполнение этих работ объявлен.

— Какие именно виды работ там не были предусмотрены?

— Основное — это фасадные конструкции.

— Как так получилось? Почему вы тогда вообще заходили в этот проект?

— Вопрос «как так получилось» правильнее адресовать заказчику и минкульту. Но люди, принимавшие такие решения, давно не во власти. А сегодняшние руководители пытаются исправить положение, но, к сожалению, не все получается и не так быстро, как хотелось бы.

Почему мы пошли в этот проект — ответ очевиден: мы были уверены, что все проблемы удастся разрешить в кратчайшие сроки.

— Сейчас нет возможности скорректировать условия контракта, добавить в него то, что было упущено изначально?

— Нет, законом такие действия не предусмотрены. Сформулирована достаточно четкая позиция у надзорных органов: если в ходе реализации госконтракта выявлены какие-то препятствия, не позволяющие его выполнить, — контракт следует расторгнуть, устранить препятствия и отторговать работы заново. Любая инициатива заказчика и подрядчика в этом плане недопустима.

— Что в таком случае должно происходить с уже выполненными работами?

— Если они выполнены согласно проекту и нет претензий по качеству — они принимаются и оплачиваются.

— Возможен ли сценарий, при котором вы в случае переторговки изучите конкурсную документацию и решите, что вам дальше участвовать в процессе смысла нет?

— Посмотрим, что будет предусмотрено в конкурсной документации, после чего примем решение.

— Что происходит сейчас с крупнейшей инфраструктурной стройкой последнего времени в Самаре — станцией метро «Театральная» и тоннелями к ней? Я правильно понимаю, что возникла парадоксальная ситуация: есть график, по которому должны завершаться тоннели, а вот «дедлайна» по запуску самой станции нет до сих пор?

— У нас есть свои внутренние технологические графики. В мае 2024 года, как только получили разрешение на проведение работ — запустили проходческий щит от площади Куйбышева к улице Ново-Садовой, и он идет достаточно успешно, позади 700 метров. Территориально мы уже под Самарской площадью и буквально через неделю-две пройдем половину левого тоннеля (или четверть всего объема проходки). Конструктив по самой станции у нас выполнен более чем на 80%. Если спуститься вниз, вы увидите, что там полным ходом ведутся общестроительные работы, отделываются технические помещения, прокладываются инженерные системы. Все, что возможно делать, мы делаем.

Под правый тоннель у нас был зарезервирован второй щит, и в идеале им следовало пойти навстречу друг другу, соответственно, процессы бы «запараллелились». Но, поскольку до сих пор у нас так и нет разрешения по началу работ по правому тоннелю, от второго щита мы отказались. Если необходимое разрешение от заказчика все-таки будет получено, то в ноябре по завершении первого тоннеля переместим щит и начнем в декабре прокладку второго.

— Это связано с затянувшимися юридическими процессами по отселению жителей домов в зоне строительства метрополитена?

— Да, над левым тоннелем отселение завершилось, над правым — должно завершиться в октябре. Пока по трассе остаются аварийные дома, в которых тем не менее до сих пор живут люди.

— Как могут люди жить в аварийном доме? Это нормально?

— Хороший вопрос, я тоже его постоянно задаю самым разным инстанциям. Возьмем, к примеру, явно покосившийся, аварийный дом, причем официально признанный таковым. На него воздействуют климатические колебания, мимо проходит поток транспорта, проезжают тяжелогруженые КамАЗы, трамваи, дует сильный ветер (и, кстати, мы уже неоднократно видели примеры того, как ветхие дома в центре Самары, казалось бы, сами по себе рушились). Мы проходим тоннель на глубине 15-20 метров — и это явно меньше влияет на поверхность, чем проходящий рядом транспорт. При этом движение по соседним улицам никто не перекрывает. А тоннель проходить нельзя. Но это уже нормативная проблема, а решать приходится нам здесь совместно с заказчиком.

Так или иначе, если не появятся новые причины для остановки работ и задержек, прокладку правого тоннеля мы начнем в декабре, а завершим к августу-сентябрю 2025 года. Дальше последует обустройство тоннелей, установка систем связей и вентиляции — и все в основном должно завершиться в конце 2025-го — начале 2026 года. Еще 3-4 месяца потребуют пусконаладочные работы, и движение поездов стартует тогда в середине 2026 года.

— И это при условии, что к декабрю 2024 года вам все-таки дадут разрешение на проходку второго тоннеля?

— Да.

— При этом в конце 2024 года истекает срок действующего контракта на строительство метрополитена?

— Какое по этому поводу примет решение заказчик, мы не знаем. Ясно одно: в прописанные в контракте сроки — конец 2024 года — завершить исполнение поставленной задачи невозможно. Учитывая, что начало проходки тоннеля сместилось на целый год во времени, а заниматься вторым параллельно с первым оказалось нельзя. Заказчик в курсе, проходят совещания, вопрос обсуждается. Я уверен, решение будет найдено.

— В документах, на основании которых инфраструктурный бюджетный кредит от Федерации под строительство метро получала область, наверное, прописывались какие-то условия и сроки, в течение которых должен быть реализован проект?

— Думаю, они однозначно прописывались, но что именно там заложено, я не знаю. В нашем контракте с ГКУ «Управление капитального строительства» прописаны лишь сроки выполнения строительно-монтажных работ.

— Которые, как уже давно стало понятно, выполнить невозможно. Какие именно в связи с этим должны последовать процедуры?

— Вариантов на самом деле немного. Это или соглашение о продлении контракта, или его расторжение и переторговка.

— Совсем недавно появились судебные решения, признавшие неправомерным пролонгацию одного из контрактов, касавшихся строительства станции «Театральная». Насколько их содержание и формулировки влияют на ситуацию?

— По сути дела, создан и проведен через две инстанции арбитража прецедент о неправомерности механизма пролонгации госконтрактов. Допсоглашение о продлении контракта признано незаконным, соответственно, и все подобные действия в дальнейшем будут затруднены. Лично я считаю, что с таким подходом метро строить крайне сложно или, скорее, невозможно. Да и любой другой линейный объект, особенно внутри городской среды.

Приведу простой пример — и не только из истории строительства самарского метро, он применим к любому большому проекту. У нас порядка 60 с лишним только аварийных домов, которые следует заказчику отселить. В них проживает немало людей. А жизнь не стоит на месте. Кто-то женится, кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то разводится. Любое из этих событий меняет ситуацию в зоне отселения, появляются все новые лица с правом на что-то претендовать. То есть чем дольше тянется отселение, тем сложнее его завершить. И законодательно это вообще никак не урегулировано. А есть и такие случаи, когда уже и суды все решения вынесли, а люди продолжают жить в своих аварийных домах.

Принудительное выселение тоже имеет свои ограничения в части несовершеннолетних детей, отопительного сезона. В целом процедуру при желании и при отсутствии административной воли можно затянуть до бесконечности. Я должен сказать, что перед заказчиком стоит сложнейшая задача, но благодаря серьезной работе минстроя и городской администрации все-таки на сегодня в основном они справились с поставленной задачей, хотя год потерян.

— Правильно ли я понимаю, что, если расторгать контракт и снова переторговывать его, это приведет к как минимум полугодовой дополнительной паузе в работах? Или вы сможете продолжать работать и без контракта?

— Мы точно не можем, и никто не может и не будет работать без действующего контракта.

— Тогда сценарий с расторжением чреват вообще срывом стройки?

— Я еще раз повторюсь: уверен, что решение будет найдено в кратчайшие сроки и большего срыва сроков никто не допустит.

Поэтому, что бы кто ни говорил в части исполнения таких контрактов, как строительство метро, здесь вопрос в другом. Объект не просто очень сложный в техническом плане, он еще сложнее в плане организационном, поскольку затрагивает интересы очень многих третьих лиц. И увязать все действия в каком-то временном промежутке, в какой-то жесткой последовательности крайне сложно. В Москве нашли алгоритмы, позволяющие не просто работать, а строить и сдавать десятки станций метро в год. Благодаря в том числе «запараллеливанию» процессов по освобождению зон строительства и собственно строительных работ. И решая все возникающие вопросы максимально эффективно и в самые сжатые сроки. К сожалению, на нашем объекте так не получилось.

— На ваш взгляд, в сложившейся ситуации какое решение оптимально?

— Проблему можно решить только признав ее наличие и включив административный ресурс, завершив вопросы отселения и способствуя быстрейшему завершению строительных работ. Ведь есть опыт решения серьезных вопросов, и немалый. Когда готовили Самару к Чемпионату мира по футболу-2018, тоже много чего сносили. Все решалось в ускоренном порядке, результативно. И я не знаю ни одного случая, чтобы освобождение какой-то территории или бюрократические процедуры повлияли на сроки завершения строительства мундиальных и «околомундиальных» объектов.

— Получается, пока четкого решения вопроса нет, вы работаете в рамках действующего контракта и до конца 2024 года что-то должно решиться так или иначе?

— Мы работаем до декабря в рамках действующих контрактов. Что произойдет после декабря, я пока сказать не могу. К этому времени мы левый тоннель однозначно завершим. Станцию конструктивно сделаем более чем на 90%, смонтируем часть оборудования.

— Дальше вы продолжаете работать либо встаете и уходите?

— Мы никуда уходить не собираемся. Но может так получиться, что заказчик лишится оснований принимать и оплачивать нашу работу. Если таких оснований не станет, то и мы работать не сможем. Не потому, что не захотим, а потому что попросту утратим законные основания для этого.

— Сценарий с расторжением контракта и его перезаключением заново не решит проблему?

— В оставшиеся сроки он, по сути, нереален. Для этого нужно сперва передать незавершенный объект заказчику — а это сама по себе довольно сложная процедура, потом заказчик объявит торги. Это все потребует полгода, а то и больше.

— Вы реализовывали еще один знаковый проект — строительство набережной в Тольятти, который также в этом году остановился. Почему? Что происходит со следующей очередью проекта?

— Насколько мне известно, идет передача функций заказчика от ГКУ «УКС» городской администрации. Процесс непростой, я его не отслеживаю и, честно говоря, не знаю, когда он завершится. Когда он подойдет к концу, мэрия сможет объявлять конкурсы, проводить конкурсы, заключать договоры по продолжению работ на набережной.

— Деньги у нее на это есть?

— По моей информации, порядка 300 млн рублей на это в бюджете заложено. Большие суммы в 2024 году уже и не получится освоить. Даже если завтра, к примеру, будет принято решение, процедура торгов и выхода на площадку потребует как минимум два месяца.

— То есть 2024 год потерян для Тольятти в плане дальнейшего развития городской набережной?

— Я бы так не стал говорить. Если осенью они смогут проторговать контракт, условно в октябре может все-таки зайти подрядчик и начать работу по пирсу (а для этих работ нужен период низкой воды, то есть оптимально их выполнять как раз в зиму). Саму же набережную можно будет делать лишь с апреля 2025 года.

— На ваш взгляд, «Театральная», если ее все-таки завершить, станет последней станцией Самарского метро, и на этом точка? Или все-таки с кем-то обсуждается вопрос по перспективам второй очереди метрополитена, вводящей в него трафик в том числе пассажиров железнодорожного, речного и автовокзалов?

— Последний раз тема второй очереди метрополитена обсуждалась еще более 10 лет назад. В 2011-2013 годах нашим проектным институтом был разработан проект планировки территории строительства 2-й очереди метро от Хлебной площади через железнодорожный вокзал, существующую станцию метро «Московская» до автовокзала. И на этом все. Потом появилось вынужденное решение сделать станцию «Алабинская» конечной. Благодаря полученному инфраструктурному бюджетному кредиту появился хороший шанс для Самары завершить нормально хотя бы первую линию со станцией «Театральная». Да, есть трудности, есть сложности, но мы все равно идем вперед и ищем решение всех вопросов совместно с заказчиками. И, уверен, найдем его.

Ведь в каком бы мегаполисе мира ни начиналось строительство метро, нигде и никогда оно не прекращалось, а только продолжалось. И это неудивительно: метро — единственный городской транспорт в «миллионниках», способный принципиально решить их транспортные проблемы.

— Константин Ланге