Тольяттинский Музей Актуального Реализма (МАР), основанный известным российским меценатом Виталием Вавилиным, скромно и незаметно отметил в этом году свое неофициальное пятнадцатилетие: по информации «ДЕЛА», ровно 15 лет назад, осенью 2009-го, началась целенаправленная работа и были сделаны первые существенные закупки произведений для коллекции музея.
За прошедшие годы МАР стал крупнейшим после питерской «Эрарты» частным художественным музеем в России, если оценивать по масштабам коллекции, составляющей сегодня около 3 тысяч (!) произведений порядка 150 авторов — художников, графиков, скульпторов.
Создатель не имеющего аналогов вне российских столиц музея рассказал «ДЕЛУ» новые неизвестные подробности становления уникального проекта: Вавилин раскрыл планы преобразования МАР в перспективный центр нового культурного пространства Тольятти и впервые официально подтвердил, что, завершая создание музея в его окончательном виде, передает МАР в дар городу.
«Музей — это трудная работа, колоссальная, но у меня никогда не было и мысли ее бросить», — признается в беседе с «ДЕЛОМ» Виталий Вавилин, 15 лет назад поставивший перед собой более чем амбициозную цель — собрать лучших художников нашего времени.
Ему удалось то, что для многих меценатов и серьезных коллекционеров современной России, даже обладавших куда большими возможностями, стало непосильной задачей.
«Поразительно, что эта музейная коллекция задумана и собрана одним человеком, а не командой искусствоведов и советников, как это обычно бывает, — рассказывает «ДЕЛУ» вице-президент Российской академии художеств Константин Худяков. — Многое в этом музее уникально. Других частных художественных музеев такого уровня вне Москвы и Санкт-Петербурга в нашей стране нет».
Вот уже несколько лет в Тольятти в рамках новой концепции развития города обсуждается проект трансформации целого квартала в новое креативное пространство с Музеем Актуального Реализма и музейным парком в качестве одного из центров притяжения. Однако развитие проекта, как выяснило «ДЕЛО», застопорилось в Росреестре.
При этом эксперты считают, что потенциал созданного Вавилиным музея современного искусства в случае его воплощения способен стать не только для Тольятти, но и для Самарской области в целом еще одним новым драйвером культурного развития. Откуда такая уверенность?
Задуманный Виталием Вавилиным проект преобразования МАР во многом вдохновлен примером «датского маяка в международном мире искусства» — основанного бизнесменом из Дании Кнутом Йенсеном всемирно известного музея «Луизиана» в крошечном городке Хумлебек.
В прибрежном городишке, спрятавшемся среди фьордов в 35 км к северу от Копенгагена, живут менее 10 тысяч человек, однако расположенный в этом небольшом по российским меркам «поселке городского типа» музей современного искусства под экзотическим названием «Луизиана» собирает более 600 тысяч (!) посетителей и туристов в год.
Подобные образчики преобразующего культурное и социальное пространство городов эффекта воздействия на их жизнь ярких музейных институций давно называют «эффектом Гуггенхайма» — в честь испанского города Бильбао и его известнейшего «Музея Гуггенхайма», который также собирает сотни тысяч посетителей со всего мира, в несколько раз больше, чем местных жителей.
«Тольяттинский Музей Актуального Реализма уже является уникальным для страны частным музейным проектом, — говорит «ДЕЛУ» народный художник, известный российский скульптор Александр Рукавишников. — Вавилин — перфекционист, он одержим идеей лучшего. И конечно, ему не хватает пространства для развития, а огромному потенциалу МАР не позволяет раскрыться отсутствие небольшой — в сравнении с масштабами задуманного — необходимой поддержки».
«Энергии и творчества Виталию Вавилину всегда было не занимать, а сегодня у него уже есть серьезная база для нового рывка в его музейном проекте», — считает бывший глава Автограда, генеральный директор особой экономической зоны «Тольятти» Сергей Андреев.
Что придумал Вавилин и сможет ли стать проект МАР для Тольятти его собственным «эффектом Гуггенхайма»?
«Я знаю немало людей, которые заявляли, что у них есть прекрасная коллекция и они будут делать музей, — рассказывает «ДЕЛУ» Виталий Вавилин. — В итоге это ничем не заканчивалось. Важно понимать принципиальную разницу между коллекцией коллекционера и музейным собранием. Это разные цели, разный функционал».
«Вавилин проявляет чудеса героизма, ведь музей — дело очень дорогое и хлопотное, — говорит Константин Худяков. — Я в свое время тоже пытался с группой единомышленников создать музей, но не получилось. Снимаю шляпу перед Вавилиным».
Сегодня частные художественные музеи в России можно пересчитать буквально по пальцам одной руки. По понятным причинам практически все они находятся в двух столичных городах: Москве и Санкт-Петербурге, административная и экономическая мощь, реализованный туристический потенциал которых изначально дают фору любому креативному проекту на своей территории.
При этом даже в столицах из доброго десятка открывавшихся с далекого 2007 года частных художественных музеев коллекционеров самого разного уровня, включая известных миллиардеров списка «Форбс», выжило, как выяснило «ДЕЛО», лишь пять.
В чем феномен Музея Актуального Реализма Самарской области и какие возможности для развития все еще скрываются в Тольятти?
«Музей Актуального Реализма, открытый в Тольятти Виталием Вавилиным, я ставлю в один ряд с такими институциями, как «Гараж» в Москве и «Эрарта» в Санкт-Петербурге, — рассказывает «ДЕЛУ» Константин Худяков. — У каждого из них — свое уникальное лицо, каждый создан неординарными личностями, только «Гараж» и «Эрарта» находятся в столицах, а музей Виталия Вавилина — в Самарской области, и это совершенно удивительно».
Начавший свою историю с 2009-го и официально открытый в Тольятти в 2011 году известным уже в то время российским предпринимателем и меценатом Виталием Вавилиным Музей Актуального Реализма действительно стал на фоне известных в России последние 20 лет частных художественных музеев уникальным проектом.
Поразительный для нестоличной России масштаб собрания МАР сегодня не может не впечатлять даже людей, далеких от искусства: коллекция музея Вавилина составляет уже около 3 тысяч работ живописи, графики и скульптуры порядка 150 авторов!
«Концептуальную основу коллекции составляет идея собрать и публично предъявить собрание произведений художников, творивших с середины ХХ века до наших дней и работавших преимущественно в рамках реалистического направления изобразительного искусства», — рассказывает «ДЕЛУ» директор МАР Ирина Яновская.
Начало музейному собранию положили работы выдающихся живописцев, академиков, лауреатов государственных премий, народных художников Петра Оссовского, Виктора Иванова, Андрея Васнецова, Андрея Тутунова. «Они не обслуживали власть и идеологию тоталитаризма, а занимались настоящим искусством, оставаясь верными себе и своему таланту, — напоминает Яновская. — Обычно их называют «шестидесятниками», их творчество представлено у нас обширными собраниями живописных и графических работ, это предмет нашей гордости».
Уникальный музей современного искусства Вавилина обладает также великолепными собраниями знаменитых графиков ХХ века — Гурия Захарова, Станислава Никиреева, Давида Боровского.
Значительно в собрании Музея Актуального Реализма представлено и творчество таких разноплановых художников, как Сергей Алимов, Иван Полиенко, Ирина Шевандронова, Евгений Додонов.
«Всегда вызывают интерес зрителей произведения художников-«нонконформистов», таких как Владимир Немухин, Эрнст Неизвестный, Дмитрий Плавинский, Михаил Шемякин, Борис Жутовский», — рассказывает директор МАР Ирина Яновская.
В коллекции музея собраны также работы авторов, «прогремевших» уже в 80-90-е годы XX века, но успешно работающих и в наши дни: Александра Рукавишникова, Натальи Нестеровой, Ларисы Наумовой, Максима Кантора, Сергея Шарова, Константина Худякова, Василия Шульженко, Константина Батынкова.
«Особое значение мы придаем формированию в нашей коллекции раздела произведений выдающихся художников конца XIX-XX веков, чья жизнь и судьба связаны со Средней Волгой, — отмечает в беседе с «ДЕЛОМ» Виталий Вавилин. — Речь идет о таких известных во всем мире мастерах, как Константин Горбатов и Филипп Малявин, родившихся в Самарской губернии, как Сергей Южанин, живший и преподававший в Самаре в начале XX века. В нашем собрании представлено и творчество известных самарских художников Валентина Пурыгина, Ивана Комиссарова и других».
Особенно важно, что многие произведения благодаря усилиям Вавилина были возвращены в Россию из-за границы, что сегодня особенно актуально для развития российской культуры.
Самого Вавилина за глаза все чаще называют современным Третьяковым. Финансист, создатель нескольких крупных российских банков, успешная карьера которого состоялась еще в начале 2000-х годов в Тольятти, а затем продолжилась в Москве, Вавилин обрел известность не только как предприниматель, но и как путешественник, исследователь, и давно получил заслуженное уважение как покровитель искусств.
Как известно, благодаря в том числе его активной позиции в Тольятти в конце 90-х был основан и состоялся общественный фонд «Духовное наследие», реализовавший крупнейший монументальный проект в Поволжье — сооружение на берегу Волги в 1998 году 21-метрового памятника основателю Ставрополя-на-Волге Василию Татищеву работы Александра Рукавишникова.
Во многом, вероятно, именно с этого масштабного проекта началось глубокое увлечение Вавилина искусством, ставшее в итоге, по сути, настоящим социально-культурным феноменом не только Самарской области, но и российской провинции вообще.
«Читая воспоминания знаменитых русских художников, постоянно сталкиваешься с несколькими именами меценатов и собирателей искусства — Мамонтов, Щукин, Третьяков… Их все знают и сейчас, а новых имен, новых национальных героев в этой области как будто и не появилось. Но это не так! — говорит «ДЕЛУ» Александр Рукавишников. — Мой друг Виталий Вавилин делает в Тольятти, на Волге, художественный музей. Я познакомился с ним еще в середине 90-х, когда они с тогдашним мэром пригласили меня, чтобы построить памятник основателю города Василию Татищеву. Виталий тогда приложил огромные усилия по созданию благотворительного фонда, который собрал средства на этот проект. Если бы не было этого человека, то и памятника в Тольятти не было бы. Всегда у истоков стоят какие-то конкретные люди, а потом кажется, что все это как-то само собой делается…»
Уже спустя несколько лет после открытия, в 2018 году, огромная растущая коллекция Музея Актуального Реализма и амбициозные планы его создателя требовали для развития МАР новой площадки в Тольятти, с которым Вавилин неизменно связывал будущее своего собрания.
Для МАР тогда был найден временный приют на улице Юбилейной в современном крупном районе города, в большом здании, которое, однако, пришлось делить с другими «историческими соседями», такими как, например, продуктовый универсам с гигантской вывеской «Миндаль» на первой линии. И хотя у музея был отдельный вход на отдельном нижнем уровне, позволявший втиснуть даже маленький гардероб, и выставочное помещение около 1200 кв. м — ни площадь, ни расположение крупнейшего уже тогда в российской провинции частного художественного музея не давали никаких шансов на полноценное будущее.
Вавилин многие годы искал в Тольятти соответствующее задуманной им масштабной концепции развития МАР здание с территорией, на которой он хотел разместить целый музейный парк скульптур, создав, по сути, новое культурное — музейное — городское пространство.
«Вавилин хотел, чтобы музей располагал хорошим, современным зданием, а вокруг обязательно должен быть если не парк, то хотя бы сквер со скульптурами, — рассказывает «ДЕЛУ» Александр Рукавишников. — Мы с Виталием видели такие музеи в Европе, яркий пример — музей «Луизиана» в Дании. Здания музейного комплекса небольшие, но они эффектно вписаны в ландшафт, в каких-то залах через стеклянную стену видно море, в других — зеленая лужайка со скульптурами».
В поисках, переговорах, обсуждениях с собственниками, с властями Тольятти Виталий Вавилин пересмотрел с десяток самых разных вариантов: от заброшенных детских садов и бывших соцобъектов ВАЗа до оказавшегося ненужным городу здания автовокзала.
Все было напрасно: где-то требовались поистине гигантские затраты на реконструкцию, где-то все было абсолютно запущено с точки зрения собственности, где-то проекту кардинально мешало соседство с линиями коммуникаций.
В 2019 году музей выступил с предложением к тольяттинскому муниципалитету о передаче ему в формате муниципально-частного партнерства давно не действовавшего небольшого технического здания бывшего ДКиТ — Дворца культуры, искусства и творчества АвтоВАЗа, переданного муниципалитету.
Здесь, по плану Виталия Вавилина, на нескольких этажах Музей Актуального Реализма мог полноценно планировать свое будущее на многие годы: разместить постоянную коллекцию, проводить временные выставки, оборудовать специальные помещения для хранения, открыть арт-резиденции для художников, библиотеку, залы для лекций, музыкальных вечеров и кинопоказов, детские студии и так далее.
Здесь, рядом со зданием, на соседнем пустыре и под полуразрушенной эстакадой с грязными парковками Вавилин хотел создать настоящий музейный парк, куда могли бы приходить для отдыха жители города и туристы.
Концепцию особого музейного пространства, выделенного в городской среде, Вавилин разрабатывал многие годы, изучая, по его словам, лучшие проекты в мире.
«Город — сложнейший механизм, где в рамках огромного разнообразия культурных, бытовых, социальных, национальных групп необходимо место для диалога, — размышляет в беседе с «ДЕЛОМ» Виталий Вавилин. — Ведь диалог — это возможность людям лучше понимать друг друга, разобраться в себе. А музей, по сути, как раз и является значимым культурным пространством, площадкой для диалога смыслов. Наша миссия, наша задача — создать место, куда людям захочется приходить, приводить друзей и близких, — место, где происходят открытия нового и неведомого, в том числе и в себе самом».
«Пока в городе мы испытываем чувство дискомфорта от заброшенных, развалившихся объектов среды, — говорит Вавилин «ДЕЛУ». — Возникает дилемма. Или мы преобразуем городское пространство под себя, или это становится психологическим, этическим портретом общества. Преобразование пространства, создание особой обстановки, художественной среды, абсолютно оригинальной, отличающейся от банально выставочных или запрограммированно архитектурно-урбанистических, дает новую жизнь территории, наполняет содержанием, преобразует, делает комфортной и правильной».
Идеи Виталия Вавилина были не только услышаны, но и поддержаны властями Тольятти.
«Реализация концепции создания перспективного масштабного музейного пространства позволит создать многофункциональный общественный центр Автозаводского района, включающий в себя в том числе городскую площадь, сквер имени С.Ф. Жилкина, единое музейное пространство, объекты комфортной среды для общения горожан с обеспечением максимальной степени благоустройства и озеленения всех уровней данного общественного центра, — сообщает в ответ на запрос «ДЕЛА» администрация Тольятти. — Проект развития Музея Актуального Реализма предполагается к реализации на территории, в отношении которой администрацией городского округа Тольятти определен статус — туристский центр Автозаводского района г.о. Тольятти».
Поразительно, но с воодушевлением одобренный проект Виталия Вавилина тем не менее до сих пор, вот уже пять лет, самым парадоксальным образом остается фактически замороженным.
Что произошло?
Планы дальнейшего развития созданного Виталием Вавилиным музея обсуждаются в Тольятти уже несколько лет, однако никакого решения до сих пор не принято. Почему?
Сегодня гигантский комплекс советского конструктивизма эпохи 70-х — бывший ДКиТ ВАЗа, а ныне КЦ «Автоград», может показаться утонувшим в хаосе и эклектике огромным «Ноевым ковчегом». Здесь ЗАГС соседствует с библиотекой, а детские кружки — с ресторанами и даже автомастерскими: облезлые здания, обшарпанные лестницы и бесконечные переходы под нескончаемой эстакадой среди «галерей» замусоренных, почерневших от времени автопарковок с дымящими машинами.
Земельные участки, примыкающие к этому престижному центру, принадлежат разным группам предпринимателей, в том числе крупным. В свое время некоторые из них вынашивали планы строительства различных коммерческих объектов, но власти города видят в комплексе нынешнего «Автограда» все же основу будущего креативного кластера для взаимодействия общественных объединений и частных культурных инициатив.
В этом смысле понятно, почему проект Виталия Вавилина по созданию здесь музея и музейного парка в рамках развития нового городского культурного пространства оказался бесспорно аутентичным и без труда нашел поддержку.
Однако, как выяснило «ДЕЛО», еще несколько лет назад все банально уперлось в непробиваемую стену чиновничьей бюрократии в Самаре. Проект фактически остановили чиновники самарского Росреестра, куда тольяттинский муниципалитет обратился за необходимыми согласованиями.
Для создания музейного пространства и передачи в муниципально-частное партнерство бесхозного задания бывшего ДКиТ нужно было всего лишь внести изменения в проект межевания территории. Проделав огромную работу, специалисты департамента градостроительной деятельности Тольятти даже согласовали границы образованных участков со всеми собственниками помещений в зданиях бывшего ДКиТ, арендаторами и собственниками земельных участков. Более того, проект даже был утвержден постановлением администрации.
Все уперлось в одно «но». Власти города столкнулись с «позицией регистратора Росреестра по Самарской области, которая свидетельствует о своеобразном толковании норм закона и выходе за рамки полномочий, предоставленных регистратору законом», сообщили «ДЕЛУ» в мэрии.
«Такой подход управления Росреестра по Самарской области препятствует реализации проекта развития уникального Музея Актуального Реализма», — разводят руками в администрации города.
«Музей, созданный Виталием Вавилиным, имеет огромное значение не только для Тольятти, где, конечно, и сегодня не хватает крупных и ярких культурных проектов, — говорит в беседе с «ДЕЛОМ» депутат Госдумы РФ Леонид Калашников. — Музей Актуального Реализма важен для всей Самарской области, да и, пожалуй, всей страны. Действительно, таких масштабных художественных музеев, созданных в частном порядке, в России буквально единицы, и все они расположены в столичных городах. Уверен, что работу для общества таких людей нужно не просто одобрять, им нужно помогать».
«Было бы просто глупо со стороны власти не создавать для развития таких проектов все условия. Администрация, насколько я знаю, идет создателям музея навстречу, и сегодня осталось преодолеть какие-то технические трудности для того, чтобы музей Вавилина обрел новую форму для своего уникального содержания. Это безусловно важно, ведь все это город Тольятти и Самарская область в целом делают, по сути, для себя», — уверен Калашников.
Возможно, сегодня, с появлением нового руководства Самарской области, взявшегося во всех сферах за наведение порядка и решение накопившихся в регионе, казалось бы, нерешаемых проблем, у одного из самых ярких проектов развития Тольятти появится надежда преодолеть «капризы» чиновников Росреестра?
Многого для этого, очевидно, не требуется — лишь необходимая воля и диалог всех заинтересованных сторон.
«Мне повезло быть знакомым Виталия Вавилина, виновника истинного «торжества искусства», большого знатока и собирателя живописи и графики талантливых мастеров России ХХ и ХХI веков, — говорит знаменитый актер, режиссер, писатель Вениамин Смехов. — Опыт Вавилина можно сравнить с опытом Павла Третьякова, и он вправе повторить великие слова создателя Третьяковской галереи о том, что общедоступное хранилище изящного искусства будет приносить «многим пользу, а всем — удовольствие».
Концепция преображения пространства вокруг не имеющего аналогов в провинциальной России музейного комплекса МАР могла бы стать новой точкой роста не только для города Тольятти, но и для всего региона: значение нового фактора общественного развития и уникальность проекта в том числе для повышения туристической привлекательности Самарской области отмечают эксперты «ДЕЛА».
Музейный проект в случае реализации мог бы стать, по сути, первым креативным кластером Тольятти, тем более что в Самарской области еще в 2021 году даже принят специальный закон о поддержке творческих индустрий.
«Я абсолютно уверен, что такие инициативы, как проект Виталия Вавилина, растущие благодаря искреннему стремлению их создателей, а не спущенные сверху, являются крайне важными для всей Самарской области, — напоминает «ДЕЛУ» Сергей Андреев. — Созданный Виталием Вавилиным музей — это проект не на год и не на десять, а на десятилетия. Не стану говорить, что МАР для Тольятти — это шанс получить еще одну генерацию, подобную автомобильной, но, в конце концов, время покажет».
«Масштабы замыслов, проектов, реализуемых командой музея, давно вышли за пределы площадки, которой музей располагает», — говорит в беседе с «ДЕЛОМ» Дмитрий Мантров, председатель Самарского регионального отделения Союза художников России.
«Наша цель — собрать время, все лучшее и точное, отображающее и позволяющее понять время, в котором мы живем, нашу современность», — говорит Виталий Вавилин о своем музее, но, пожалуй, в контексте развития региона это вполне можно было считать хорошей метафорой для всего, что происходит вокруг нас.
Что в итоге соберет Самарская область?
Виталий Вавилин: «Собрать лучшее»
— В истории вашего музея было несколько публичных дат: регистрация, первая официальная презентация и так далее. Какую из них можно считать годом истинного основания Музея Актуального Реализма?
— Музей в статусе частного учреждения культуры зарегистрирован в 2011 году, но решение создать музейную коллекцию было принято в 2009-м. Тогда началась целенаправленная работа, сделаны первые существенные закупки произведений. Именно 2009 год — это точка отсчета в истории музейного проекта, так что 2024 год я неформально считаю годом нашего пятнадцатилетия.
— С чего начинался музей: вы помните самую первую работу, которую приобрели для музея?
— Каждый музей должен начинаться с концепции, я тоже с этого начал, продумывал, какие направления должны быть представлены, какие авторы, советовался с художниками, которых знал и мнению которых доверял — с Александром Рукавишниковым, Максимом Кантором. Концепция не содержала в себе ничего оригинального, она абсолютно совпадала с подходом Павла Третьякова и Гуггенхайма — собирать современников, лучших представителей изобразительного искусства своего времени. Я не делал спонтанных и случайных покупок. Но начало коллекции на самом деле положила не покупка какой-то конкретной работы, а большая работа с большим художником — Петром Павловичем Оссовским.
— Почему именно он и как это произошло?
— Меня познакомила с ним искусствовед Наталья Гончарова, она когда-то работала в Самарском художественном музее, а позже в Москве. Узнав, что я не собираюсь сосредотачиваться только на самарских художниках, а хочу собрать лучшее, что есть в нашей стране, она сначала очень удивилась, а через какое-то время позвонила и предложила мне встречу с Оссовским. А это был академик, лауреат Госпремии, народный художник СССР, человек такого уровня, к которому просто так, с улицы, не зайдешь. Я встретился с ним осенью 2009 года, и эта встреча была началом дружбы до самого его ухода из жизни в 2015 году.
Меня встретил суровый старик, который на мое «хотел бы приобрести ваши картины» заявил скептически: «Вон у входа стоят работы, смотри, выбирай». Я тогда был неопытен во взаимоотношениях с людьми искусства, но интуитивно сделал верный, видимо, ход: я даже рукой к этим работам не потянулся и заявил, что смотреть их не буду. Петр Павлович приподнял палку, которая была у него в руках, и грозно спросил почему. Про палку я упомянул не случайно. У Оссовского в тот период уже сильно болели ноги, работал он не за мольбертом, а за столом, а когда стоял или ходил, опирался на палку. Если ему что-то не нравилось, мог запросто хрястнуть палкой по столу, да так, что соседи пугались. Я это позже много раз видел, например, когда по ТВ выступал кто-то из либералов, которые «разваливают страну».
Отказавшись смотреть картины, приготовленные для таких вот случайных гостей, я сильно художника удивил. Зная, что он человек резкий, я все же рискнул ему объяснить, что мне картины нужны не для личной коллекции, а для музея, и что нужно мне как минимум 100 его работ, причем лучших и при этом… даром! На последнем слове он поднял свою палку, шарахнул ей по столу и неожиданно сказал: «Молодец, пойдем тогда выпьем!»
Так мы познакомились, так началась эпоха нашей огромной человеческой дружбы и так начался наш музей. Оссовский оказал на меня лично фундаментальное влияние, он повлиял на проект музея, на саму возможность его реализации. Он познакомил меня с большой группой художников — своих друзей и знакомых, ввел меня в их круг, что и позволило затем создать коллекцию.
— Оссовский же был живым классиком российской живописи, что вы скажете о его творчестве в целом, ведь его произведения положили начало вашему собранию?
— Он был одним из самых выдающихся советских и даже постсоветских художников, одним из основателей «сурового стиля» — целого направления в русской живописи. Сегодня «суровый стиль» пользуется, между прочим, очень большим спросом на рынке. Соцреализм уже никому не интересен, а вот «суровый реализм» — это дорого ценится и у нас в стране, и за рубежом.
— Вы сознательно и с расчетом сделали выбор этого направления в качестве основы концепции вашего музея?
— Это непростой вопрос. Концепция музея у меня сформировалась в результате общения с целым рядом людей искусства. Первой в этом ряду я считаю Аннэту Яковлевну Басс, многие годы возглавлявшую Самарский художественный музей. Ее самарцы помнят не только как лауреата государственной премии и почетного гражданина региона, но как яркую личность и прекрасного специалиста, тонко чувствующего искусство.
Я приезжал к ней в гости, мы много беседовали. Однажды она мне сказала: «Раз вы смогли построить в Тольятти памятник Татищеву, значит, сможете создать и музей. И обязаны сделать это». И добавила: «Вы должны собрать лучших художников нашего поколения, нашего времени». Слова «лучших» и «нашего времени» были ключевыми. Как великолепный искусствовед, она понимала, что деление на стили и направления — это пустое. Нужно собирать лучшее, притом лучшее в конкретном временном периоде.
Потом были долгие разговоры с Александром Рукавишниковым, автором памятника Татищеву. На вопрос, что необходимо сделать для того, чтобы город стал удобным для жизни, он ответил: «Многое, но начать надо с музея современного искусства. Если ты за это возьмешься, буду помогать всем чем смогу».
То же самое мне говорил еще в 2000 году, за десять лет до создания музея, Максим Кантор, известный российский художник, историк искусства, писатель. «Вы обязаны начать создавать музей», — писал он мне и самым подробным образом объяснял, что я должен сделать и как. Он тоже говорил о лучших художниках нашего времени.
Говоря о концепции музея, не могу не вспомнить и художника Бориса Жутовского, с ним мы стали с годами очень дружны. Это тот самый человек, на которого на знаменитой выставке авангардистов в «Манеже» в 1962 году Никита Хрущев орал: «На два года на лесозаготовки!»
Мы с Жутовским познакомились в первые годы после открытия музея. Как бы подводя итог проделанной уже к тому времени серьезной работы, он мне сказал: «Ты все очень правильно делаешь, потому что главное — это собрать лучшее, собрать время».
— Мне кажется, это крайне сложная и амбициозная задача, ведь в современном искусстве оценка лучшего идет прямо здесь и сейчас.
— Вы правы, это действительно очень непросто. Мир современного искусства зачастую полон симулякров, местечковых амбиций и вкусовщины. Я уже не говорю про влияние так называемой моды, когда тебе говорят: вот этот художник великолепен, а ты смотришь — ну ведь полная чушь. А все кричат «великолепен», начинают его покупать, гоняться за ним, вздувать цены. Меня спрашивают, почему я не покупаю. Я отвечаю: это просто плохой художник. Мир художников перекошен, многие сильно переоценены, а многие — недооценены.
Я могу привести в пример уникального самарского живописца Валентина Захаровича Пурыгина. На мой взгляд, он относится к первому ряду художников конца ХХ века. Но он практически нигде не известен, только в Самаре. Есть знаменитая центральная картина триптиха «Коммунисты» великого Гелия Коржева — «Поднимающий знамя». Так вот, этого почти никто не знает, Коржев писал героя именно с Пурыгина. Это, по сути, его портрет. Мне кажется, это во многом символично, если говорить о знамени великого российского искусства нашего времени.
— В России сегодня не более пяти частных художественных музеев, хотя за эти 15 лет их было создано около десятка. Все оставшиеся — в столицах, и лишь ваш — в провинциальном городе. Что нужно, чтобы выжить, не превратиться в галерею, несмотря ни на что?
— Я знаю немало людей, которые заявляли, что у них есть прекрасная коллекция и они будут делать музей. В итоге это ничем не заканчивалось. Важно понимать принципиальную разницу между коллекцией коллекционера и музейным собранием. Это разные цели, разный функционал.
Музей — это трудная работа, колоссальная, но у меня никогда не было мысли ее бросить. Работать надо системно. Во-первых, нужно очень много общаться, я знаком лично, наверное, с сотней выдающихся современных художников. С ними нужно уметь говорить на одном языке. Это сложно, ведь они создали свой мир в искусстве, у них своя философия и зачастую энциклопедические знания. В их круг непросто попасть и трудно в нем остаться: если ты не на одном с ними уровне, ты им просто неинтересен.
Во-вторых, важно следовать замыслу, удерживать концепцию музея, иметь свое лицо, свою идею. Сегодня наш музей не только приобретает, но и отказывает: многие готовы нам свои работы подарить, ведь быть в музейном собрании всегда важно для автора. Но мне приходится нередко говорить: «Спасибо, извините, но ваши работы не попадают в нашу концепцию».
В-третьих, надо заслужить доверие художников и их наследников. Мы собираем лучших, и лучшие нам в этом помогают, отдавая работы в несколько раз дешевле рынка, а часто просто дарят, понимая, что их творчество не будет банально перепродано или спрятано, как у какого-нибудь ревнивого коллекционера, что оно будет доступно для людей, что будет сохранено имя художника для истории.
И, самое главное, в отличие от коллекционера создатель музея не имеет права на «вкусовщину», в музее должно быть лучшее, вне зависимости от личных симпатий и антипатий музейщика.
— Годы, которые вы потратили на музей, заставили, возможно, вас чего-то лишиться?
— Я ничего от себя не отрывал, могу сказать совершенно искренне. Я, наоборот, в себя вкладывал. У меня никогда не было цели покупать замки, самолеты, яхты.
Знаете, есть такая каноническая концепция буддизма: когда спрашивают, какова цель твоей жизни, отвечать: цель моей жизни — благо всех живых существ на земле. Я придерживаюсь этой концепции абсолютно, и это не какие-то высокие слова, я действительно живу этим. Каждый человек должен задать себе вопрос, зачем он пришел на эту Землю — поесть, попить, посовокупляться, в море поплескаться? Что оставишь своим потомкам, человечеству после себя? Если ничего, значит, ты пустельга, никчемный человек.
Создавая музей, я просто реализую свой главный жизненный канон: создавать благо. Создавая благо другим, ты создаешь себя, себя наполняешь, делаешься лучше.
Это не является чем-то уникальным. Вы, конечно, знаете, что исторически русская благотворительность была нормой на протяжении многих веков. Купцы, промышленники, заводчики — все строили дома для неимущих, приюты и богадельни, попечительствовали над общедоступными больницами, субсидировали учебные заведения. Некоторые тратились и на поощрение искусств.
Семья Третьяковых, благодаря которой была создана Третьяковская галерея, как известно, постоянно отдавала фиксированную часть прибыли от своих предприятий на общественные блага. Для них это было нормой жизни. Почему должно быть иначе сейчас?
— От разных людей приходилось слышать, что вы хотите когда-нибудь в будущем передать ваш уникальный музей в дар городу Тольятти. Можете ли вы сегодня это окончательно объявить «от первого лица»?
— Я готов это не просто объявить, готов прямо сейчас подписать безусловный предварительный договор о передаче своего музея городу. Почему пока предварительный — потому что я не хотел бы передавать музей в незаконченном состоянии, чтобы его потом как-то ненароком разбазарили.
Мы много лет ведем работу с муниципалитетом по получению для музея подходящего здания, оно после долгих поисков было наконец найдено, но пока вопрос не решен. Речь не идет о передаче муниципального здания в собственность, это должно быть государственно-частное партнерство, например в форме концессии. Вблизи здания музея мне бы очень хотелось создать музейный парк или сквер, где были бы расположены большие парковые скульптуры из коллекции. Это должно быть общедоступное место.
Мне нужно завершить проект, доведя музей до того вида и состояния, в котором он будет наиболее востребован у людей. На это понадобится еще какое-то время.
Музей должен быть передан городу как готовый проект, то есть таким, каким он был задуман, каким мог бы дальше развиваться долгие годы и служить людям. Ведь наша задача — сохранить лучшее из изобразительного искусства с середины ХХ века до наших дней, собрать время.
— Алексей Петренко
2024 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
