Михаил Симонов: «Задача на зимний сезон – титул чемпиона России»

Bragin Racing Team в составе: Михаил Симонов, Марат Князев и Дмитрий Марченко — стала лучшей в командном зачете соревнований, опередив конкурентов, Innostage — AG Team из Казани, на одно очко.

Большую лепту в победу команды Дмитрия Брагина внес 19-летний Михаил Симонов, выиграв пять из шести своих заездов.

Почему автоспорт стал для него приоритетом? Каково это — соревноваться на трассе с собственным отцом? Чем он расстроил организаторов гонки в Эстонии?

Об этом рассказал трехкратный победитель Кубка России в шоссейно-кольцевых и ледовых гонках, мастер спорта Михаил Симонов в интервью «Самарскому Обозрению».

— В серии основных заездов на первом этапе чемпионата вы одержали пять побед в шести своих заездах. Соперники позволили?

— Ну, не сказал бы. Везде, где бы я ни выступал, мне просто так и легко ничего не дается. В этот раз также соперники были неслабые, а конкуренция — очень серьезная.

Но без ложной скромности скажу, что я в хорошей форме — мы продуктивно поработали на этапе подготовки и на гонке. А конкуренты, я уверен, просто не раскатались к первому этапу. Вот увидите, какие страсти разгорятся в последующих четырех.

— Лед будет плавиться?

— В этом сезоне будет интересно. Дело в том, что свершилось то, о чем давно все мечтали, — впервые в ледовых гонках класса «1600» стартовал чемпионат России.

Предыдущие четыре года я выступал в классе «1400» и классе «1600»: они отличаются количеством шипов на колесе — в «1600» в отличие от «1400» полная шиповка. Я выиграл дважды Кубок России «1400» и один раз «1600».

В этом году перешел в класс «1600», потому что помимо Кубка России здесь стали проводить чемпионат страны.

Быть трехкратным победителем Кубка России — это приятно, но не более того. Дело в том, что раньше это только развивалось, а сейчас вышло на серьезный уровень соревнований.

По сути, организовали обычные ледовые гонки за трофей. Придумали конфигурацию трассы, дали название Кубку.

Однако, несмотря на звучное название, о гонках мало кто знал — я имею в виду в первую очередь раскрученность соревнований и интерес к ним со стороны общественности и СМИ. Титулы давали узнаваемость меня как гонщика все больше и больше.

А сейчас бороться за звание чемпиона России еще приятнее. Поэтому на самом деле борьба за право проведения именно чемпионата России в ледовых гонках шла очень долго и непросто.

То, что наконец Российская автомобильная федерация пошла навстречу и подтвердила этот формат, означает, что в нынешнем сезоне нас ожидает более статусный турнир. И по мне — он более сложный, чем Кубок.

— Почему?

— Помимо ледовых гонок есть такая дисциплина, как трек — это ледовые гонки по овалу на большой скорости.

Поначалу все сильные российские гонщики предпочитали гонять в рамках чемпионата страны по трековым гонкам, а не в Кубке России по ледовым гонкам.

Формат соревнований в треке так и остался, но в последнее время стала заметна тенденция к переходу большинства пилотов в ледовые гонки.

Это связано прежде всего с тем, что в этой дисциплине гораздо интереснее — это и своеобразные трассы, и повороты на них, и прямые участки. А сейчас, когда появился чемпионат страны, интерес со стороны гонщиков особенно повысился. И я оказался в числе тех, кто сменил класс. Т

ем более что в прошлом сезоне я не очень успешно выступил.

— Так вы же его завершили на пьедестале…

— Да, но на третьем месте, а не на первом. В этом году у нас совсем другие цели и задачи. То есть пока задачи только на зиму — идти на титул чемпиона России. А по лету пока нет определенности, где буду гонять.

— Успешным зимним сезоном стал 2019-й, а вот в 2020-м выступили не очень. Ковид помешал?

— Наверное, помешало то, что я просто расслабился. А мои соперники не упустили шанса подловить меня на том, что я не мог собраться. Так я проиграл Кубок России в классе «1400».

— Вы не особенно постоянны: сначала гоняли в картинге, затем были ралли-кросс и шоссейно-кольцевые гонки, а потом к летним дисциплинам добавились зимние. Ищете себя?

— Во-первых, это саморазвитие.

Во-вторых, когда спортсмен перестраивается из класса в класс, причем он в каждом из них едет быстро, — это благоприятно сказывается на его репутации. И, в-третьих, это разные чемпионаты — и соревнования интересные, и есть возможность для самореализации.

— Как быстро адаптируетесь при таких переходах?

— Очень быстро — почувствовал разницу лишь в том, что с заднего привода пересел на передний. Кому-то покажется парадоксом, но, пересаживаясь в автомобиль после картинга, гораздо лучше чувствуешь его.

Дело в том, что картинг — это фундамент, на котором строится вся твоя гоночная карьера. Картинг учит не бояться трассы и обгонять, скорости и борьбы за победу в конкуренции — без этого гонщик не сможет освоиться в любой другой гоночной дисциплине.

Кроме того, именно девять лет картингового опыта помогли мне идеально чувствовать машину в самых экстремальных ситуациях и в разных погодных условиях — и по сухому, и в дождь, и даже по снегу.

— Правда ли, что, пересев из карта в автомобиль, вы сломали семь коробок передач?

— Да. Это был тот день, когда я наконец-то научился переключать скорости. В 2017 году я решил выступать в кольцевых гонках.

Опыта выступления в кузовных сериях у меня не было от слова «совсем». Я поехал в Тольятти к Дмитрию Брагину, который согласился меня тренировать.

Он выстроил мне из покрышек тренировочную трассу, и там я стал постигать умение правильно тормозить, входить в повороты, а также быстро переключать передачи. Вот в процессе обучения навыку переключаться с третьей на четвертую я и сломал семь коробок передач.

На самом деле проблема была в том, что я неправильно клал руку на саму рукоятку. А именно: вместо того чтобы толкнуть рычаг вниз с третьей передачи на четвертую, я тянул его на себя и включал вторую.

После седьмого раза тренер, посмотрев видео, сказал мне, чтобы я просто поменял руку.

— На какой машине вы сейчас гоняете? И вообще сколько их в вашей «конюшне»?

— Сейчас на чемпионате России я выступал на Lada Kalina. Летом — на KIA и на Lada Granta в кольцевых гонках и в ралли-кроссе на Lada Granta FL (сокращение от слова Facelift).

— Насколько чувствуется разница?

— Здесь нужно помнить, что сами дисциплины разные, а не только автомобили. Именно поэтому в кольцевых гонках мы по ходу сезона пересели с «КИА» на «Ладу». Не скажу, что они сильно отличаются, но где-то автомобиль едет лучше на поворотах, а где-то по прямой.

Это зависит от аэродинамики, свойственной каждому автомобилю. Поэтому нужно просто понимать — на каком автомобиле и где круче ездить.

Конечно, не все могут сразу подстроиться под определенный автомобиль, но лично я тренируюсь, чтобы адаптироваться быстро и без эксцессов.

В этом процессе самое главное — любить технику, и тогда она отвечает тебе взаимностью. У всех гонщиков принято разговаривать с автомобилем и не обижать свою «лошадку».

— А как можно обидеть машину?

— Предположу, что повредить, врезавшись в кого-то.

— Но в гонках столкновения — явление частое…

— На обгонах нужно все продумывать наперед, как в шахматах, просчитывать последствия: ошибешься или нет, коснешься ли другого авто, да масса нюансов, которые нужно держать в голове во время гонки.

Здесь ведь все просто — когда при столкновениях техника повреждается, она изнашивается и кузов становится мягче.

Поэтому, когда гоняешь без таких инцидентов, кузов остается жестким и выполняет свою функцию — и по защите, и по аэродинамике.

— Много ли было аварий в карьере?

— Считается, когда я в пятилетнем возрасте впервые сел в карт класса «Rotax Max микро», врезался в сугроб и разбил нос?

— Да.

— Значит, она была дебютная. Не скажу, что аварий с тех пор было очень много. Случалось и такое, что переворачивался на автомобиле, — в прошлом году на тольяттинском автодроме КВЦ, где мы выступали вместе с отцом (Максим Симонов, председатель правления Земского банка. — Прим. ред.).

Это был заключительный этап Кубка России по ледовым гонкам. Он участвовал в классе «1600», я — в «1400», и оба перевернулись на крышу, причем на одном и том же участке трассы — в медленном левом повороте непосредственно перед финишной прямой.

Причем отцу пришлось два последних заезда гонки завершать без лобового стекла, в защитных очках, потому что крыша его автомобиля словила так, что лобовое стекло пришлось снять.

А новое было невозможно вклеить, потому что крышу сильно повело. Что касается меня, то я ехал за соперником и, попав в снежную пыльцу, не увидел бруствер и перевернулся через него.

Были аварии, но, честно говоря, внутри машины ты чувствуешь себя безопасно: вокруг тебя каркас безопасности, система пожаротушения, и даже если ты загорелся, то дергаешь специальный рычаг — и мотор заливает пеной.

Также есть пятиточечный ремень, если сильно затянуться, как я, например, то при перевороте машины ничего не почувствуешь.

— То есть авария глазами зрителей с трибуны может показаться страшнее, чем она есть на самом деле?

— Конечно. Когда я перевернулся, то мама на трибуне задохнулась от ужаса, а я в этот момент, сидя вверх ногами в машине, анализировал ситуацию и думал, как удобнее выбраться из нее. В итоге положил руку под голову на каркас и спокойно вылез.

— Какая авария была самая серьезная?

— В Сочи, когда я летел на скорости 120 км/ч и не сработали тормоза. Но вообще-то, если честно, не очень весело это рассказывать, потому что любая авария неприятна. Да, они были, но я стараюсь не попадать сейчас в такие ситуации.

— Гонки — это любовь с первого взгляда и навсегда?

— Нет, со второго. Но она единственная и навсегда. Я с детства занимался разными видами спорта. В том числе и футболом, который был просто неким развлечением.

Скажу честно, меня там любили, несмотря на то, что играл я не суперски. Но когда выходил на замену, то забивал голы.

Дедушка всегда подходил к тренерам и спрашивал: «Зачем он вам нужен?», а тренеры отвечали: «Так он забивает. Выходит на поле: раз, два, три, пробежался, гол — и сел на замену». Но потом дедушка посадил меня в карт. Мне было пять лет и мне не понравилось.

Как я уже говорил — я врезался в сугроб, разбил нос. После чего мне было просто страшно продолжать, и я заявил, что мне не нравится и поэтому ездить больше не буду.

Но дедушка — хороший психолог. Он предложил компромисс — сесть еще раз в карт и вновь проехать. И вот если мне опять не понравится, то тогда он больше не будет настаивать на картинге. А второй заезд у меня получился, и с того момента началась моя гоночная жизнь.

Мы начали на ледовой трассе, которую рядом со стадионом «Кристалл» построил мой первый тренер Игорь Галкин.

Через год, в шесть лет, я принял участие в своей первой гонке в классе «микро», а через два года занял 2-е место в серии РАФ.

— У вас был персональный карт?

— Да. Мне купили «Ракету-120». Мой первый карт. Он до сих пор на ходу, и на нем сейчас тренируются другие дети.

— Как сейчас попасть в автоспорт, если у тебя нет подаренного карта, но ты талантлив и любишь технику?

— На данный момент, если нет финансовой возможности купить карт и участвовать в гонках, то есть вариант — прокат. Это любительские гонки, в которых можно поучаствовать.

Если ты сумеешь себя показать, то тебя могут даже пригласить в команду. Но откровенно сказать, сейчас, особенно в наше ковидное время, очень сложно заинтересовать спонсоров, которые могут тебя куда-нибудь пристроить.

Но тем не менее я уверен: если ты будешь быстро гонять и будет чувствоваться твой потенциал, то тебя заметит какая-нибудь команда. А уже дальше можно выступать в прокатных чемпионатах.

— То есть теоретически у молодых гонщиков есть шанс реализовать себя и без богатых родителей?

— Да, шанс есть. На прокатных гонках, как и в футболе, присутствуют скауты, специалисты из разных команд, которые заинтересованы в талантливых спортсменах.

А когда в картинге ты начинаешь много и активно ездить, то вполне можешь выиграть или навязать борьбу топовому пилоту, который после заезда может задать вопрос: «Не хочешь ли ты к нам в команду?»

Скорее всего, в первое время тебе не будут платить зарплату, но будут оплачивать гонки, в которых ты будешь выступать, — а это, поверьте, немалая помощь. В будущем и зарплата появится. Да, это все непросто, но возможно.

— То есть можно заработать на жизнь профессией гонщика?

— Наверное, можно. Но для начала нужно построить себе репутацию. Без нее гоняют только бизнес-пилоты и те, у кого есть финансовые возможности оплачивать свое выступление в большом автоспорте.

— В вашей семье вы не единственный гонщик?

— Обычно сыновья идут по стопам отцов, но в нашем случае я затянул его в этот спорт. Но для папы это хобби, а для меня — профессия.

— Сколько у вас было общих гонок?

— Два этапа. Папа мне тогда говорил: «Сейчас я тебя сделаю, а ты будешь отжиматься после финиша». Я соглашался и говорил: «Да, папа, сделай».

— И?..

— Он по-честному после финиша отжимался. Конечно, не точное количество раз, как договаривались изначально, но отжимался.

— Каково это вообще — соревноваться на трассе с собственным отцом?

— В гонке нет родственников или друзей — есть соперники. Все, кто вышел на старт, становятся конкурентами.

Да, в гонке бывает выплеск эмоций, происходят столкновения, мы можем ругаться и быть злыми друг на друга. Но нужно помнить — все, что случилось на трассе, остается на трассе, а в жизни вы по-прежнему близкие и родные, друзья.

— Из картинга вы ушли из-за роста?

— Да, в 2017 году. Я выступал в классе «ОК», боролся за чемпионство, но первым не стал. Сейчас мой рост 188 см, но и тогда я уже был очень высоким, что отчасти влияло как на центр тяжести, так и на нагрузку на колеса, которая из-за роста меняется на поворотах.

А это в свою очередь отражается на результате. Хотя… Знаете, в картинге аэродинамика, конечно, важна, но тем не менее если я сяду в карт, то все равно быстро поеду.

— Есть мнение, что идеальный рост гонщика 180 см и ниже.

— В каких-то классах лучше быть невысоким. А когда класс с коробкой переключения передач, то больше влияет уже пилотаж, а не рост.

— Вы сидите на диете?

— У меня есть определенный комфортный вес, за которым я просто слежу, — 76-76,5 кг. Летом за одну часовую гонку теряю 3,5 кг, потом восстанавливаюсь водой. Кто-то поддерживает вес, сидя на диете, а я в спортзал хожу, тренирую выносливость кардиотренировками.

— У вас есть титул чемпиона Эстонии. Каково это — становиться лучшим гонщиком другой страны?

— Это офигенное чувство. Я был безумно рад. До того момента я не становился чемпионом в принципе.

— Как восприняли вашу победу остальные участники?

— Кто-то доброжелательно, кто-то неприязненно. Это особенно было заметно на награждении, когда второму месту аплодировали, словно победителю.

А когда я выходил на подиум в качестве чемпиона, то слышал только, как радовался и аплодировал папа, остальные же были грустны.

Но для меня это все равно было непередаваемо: приехал, победил во всех пяти этапах и уехал, а местная звезда осталась второй. А теперь у меня на очереди наш национальный чемпионат.

— Какова перспектива спорта в вашей жизни?

— Для меня это работа, профессия. Гонками я занимаюсь 15 лет и в дальнейшем вижу свое развитие в автоспорте. Мне только 19 лет, и сейчас я строю свою репутацию.

Каждый тренер, участвовавший в моем развитии, внес огромный вклад в мою жизнь. В настоящее время моей карьерой занимается один из самых титулованных пилотов России, сумевший стать чемпионом почти во всех ведущих автоспортивных дисциплинах, — Дмитрий Брагин.

Я набираюсь от него опыта, буду идти по его стопам и надеюсь перевыполнить его достижения.

— Ирина Зобнина