Родители и дети

Как оценить состояние человека в самом грубом приближении (плохо ему или хорошо)? Можно посмотреть в глаза. Только что там, в глазах говорит о том или ином состоянии?

Напряженность? Как мы можем ее измерить? Улыбка? Всегда ли это улыбка?
В нашей психике два этажа. Это не метафора, так сложилось эволюционно на тканевом уровне. В нас жива натуральная психика, как и у всех животных, отвечающая за огромное количество ежечасных проявлений – нижний этаж. Кроме того есть надстройка – высшая психика, она локализована в коре головного мозга. 

Между ними ряд существенных различий. Животная психика оперирует чувственными представлениями. Такими как сыро – сухо, темно — светло, опасно – безопасно. Высшая психика оперирует знаками, которыми обозначаются все эти природные реалии. Высшая психика сигнифицированна (от англ. слова sign – знак).

Все чувства надо научиться вербализировать

Люди думают словами, хотя мы не отдаем себе об этом отчет.

Существует много систем знаков, например, жестовая речь, узелковая письменность, но это не меняет сути.

Если какая-то природная реалия, фактор отношений не обозначен, не назван простым содержательным словом, высшая психика в себя это не включает. Явление остается на уровне наития.

Мы все одинаково чувствуем, что можем распознать состояние человека, но чтобы ответить на заданный выше вопрос «Как оценить плохо человеку или хорошо?», надо это чувство вытаскивать «на верхний этаж» психики. Обозначить его простыми точными словами, надо научиться это вербализировать.

Вспомните кадры из мультфильма «Красавица и чудовище». Во многих эпизодах будет очевидно, что персонажу плохо, просто по сюжетным причинам.  Попробуем заметить, есть ли какие-то повторяющиеся поведенческие проявления в этих негативных состояниях, которые мы сможем обобщить и назвать. 

Напомню, чудовище — это некогда прекрасный, но теперь заколдованный принц. Злые чары с него спадут, когда его полюбит прекрасная девушка. Эта прекрасная девушка оказалась в его замке, в его распоряжении. Он ей очень заинтересован, она ему нравится.  Странно, но в самый ответственный момент, когда особенно важно было ее к себе расположить, он вдруг срывается на такой рык: «придешь поужинать со мной — это приказ» и хлопает дверью.

Почему? Чем это можно объяснить? Беспомощность? Но ведь минутой ранее, пока они шли по коридору, он тоже чувствовал себя беспомощно, но старался любезничать, как только мог. Что именно здесь заставляет его сорваться таким образом? Неуверенность? Неуверенность в чем? Самое простое объяснение – страх отказа.

Давайте проверим еще раз, чтобы это не было навязано. Прислушайтесь к себе, что мешает чудовищу сказать попросту: «согласишься ли ты со мной сегодня поужинать»?

Правильно. Когда я оставляю свободу выбора, он может быть не в мою пользу. Значит, какое простое чувство движет чудовищем в этом эпизоде? Страх.

В мультипликационном эпизоде нетрудно зафиксировать такой вывод, но, согласитесь, что когда мы сталкиваемся с таким поведением в жизни (особенно, когда являемся его объектом), последнее, что приходит голову, что тот, кто с нами так поступает чего-то боится.

В этом же мультфильме есть еще один показательный эпизод, когда Чудовище рычит на Красавицу, нарушившую его запрет посещать тайную комнату, где хранился тот самый алый цветок. Как вам кажется, здесь какое чувство им движет? Еще более простой страх. Страх за свою жизнь. Может быть и другое предположение: что им движет гнев. С чем этот гнев может быть связан? С нарушением запрета. Да, я запретил, она мой запрет нарушила. Может быть и так, но, кажется, что если бы было запрещено трогать вилку, и Красавица бы нарушила этот запрет, то гнев был бы меньшей силы. Но запрещено было трогать цветок, от которого зависела жизнь Чудовища. 

Да, нам очень неприятно, когда нарушают наш запрет, даже если это содержательно неважно. Просто, мне было бы неприятно, если бы Красавица брала вилку. Это моей жизни не угрожает. Почему же мне так неприятно, если меня ослушиваются? Совершенно верно. Потому что, в этом случае я испытываю страх, что со мной не будут считаться.

Можно также вспомнить мультфильм про Пиноккио. Маленький человечек курит сигару со своим новым другом, ему плохо от этой сигары, он буквально зеленеет, но неубедительно улыбается, утверждая, что сигара ему очень понравилась. Есть ли что-то общее у улыбки Пиноккио и рыка беснующегося Чудовища? Вроде бы нет, но что может быть общего у этих моторных проявлений? Почему Пиноккио не скажет то, что он чувствует? Он на наших глазах чуть не умер от курения, но своему крутому приятелю поддакивает, мол, да, здорово, с жалкой вымученной улыбочкой.

Почему? Совершенно верно – им движет ровно то же чувство страха. Страх потерять уважение.  

В чем бы эта потеря уважения конкретно сейчас выразилась бы? Совершенно верно, в насмешках. Слабак, маменькин сынок…

Одно и то же чувство, а выражено иначе. Эти разные (внешне) поведенческие проявления нужно как-то по-разному назвать. 

Как можно назвать поведение персонажа, который кричит, топает ногами, изрыгает проклятья, потрясает кулаками? Агрессия.

В улыбке Пиноккио ничего агрессивного нет. Как можно назвать поведение человека, который изображает чувства, не совпадающие с реальными? Симуляция, приспособленчество. В обиходе устоялся один, более нейтральный термин — это всем знакомое слово «демонстрация». Демонстративное поведение. Как мы с вами говорим в быту — поведение «на показ». Рыдает человек и боковым зрением косится: всем ли заметно, что ему плохо. Значит — не все его сознание охвачено горем.

В этих эпизодах движущей силой поведенческого проявления, мы называли страх. Можно обозначить это более широким понятием – внутренний дискомфорт. Его признаками здесь стали агрессия и демонстрация. Далее мы назовем и другие признаки.  

Мы не можем торопиться, и, сделанные из нескольких мультипликационных кадров выводы, проецировать на реальную жизнь с ее необыкновенной комплексностью и сложностью.

Однако, если эти выводы верны, то они содержат в себе очень громкую вещь, которая противоречит нашим привычным представлениям. Противоречит нашим чувствам, которые мы испытывали, когда в детстве или во взрослом состоянии становились объектом такого поведения. 

Когда наши родители, супруг, начальник, коллеги нас ругали, высмеивали, манипулировали, злоупотребляли нами – это говорило только о том, насколько этим людям тогда было плохо

Такое поведение людей по отношению к нам ничего не говорило об их характере, об их отношении к нам, об их представлениях о воспитании, о деньгах, о работе, о дружбе. Такое поведение даже ничего не говорило о степени нашего проступка. Это говорило только о том, насколько был силен внутренний дискомфорт тех людей в тот момент. 

Как бы негативно эти люди себя с нами ни вели, какого бы пола они ни были, связано это было оказывается не с тем, что они плохие, а с тем, что им плохо. 

Очень не просто взять это в голову в отношении наших обидчиков, которые нас действительно как-то травмировали. Продолжают это делать, на ровном месте, несправедливо и так далее. А чье сколь угодно негативное поведение любой на свете человек охотно описывает этой формулой?

Когда нам грубят, нас высмеивают наши партнеры по браку — это обидно царапает и вызывает протест. Когда нам грубят, нас не слушаются наши дети — те же эмоции. Чья грубость, насмешки и манипуляции не только не вызывают такого протеста, но и вызывают немедленно согласие с формулой «ясно, что это не он плохой, а ему плохо»?
Совершенно верно – «Я». Я — любой.

«Бываю кое-где не прав, но я же не плохой человек. Вы поймите, войдите в мои обстоятельства», — это не какое-то луковое самооправдание. Это совершенно правильное самооправдание. 

Разница в нашем отношении к чужому негативу и к собственному — связана только с тем, что наши собственные причинно-следственные связи для нас очевидны, а чужие черепные коробки непрозрачные. 

Однако все мы устроены одинаково. Мы формулируем этот вывод не для того, чтобы все хорошенько подумали и согласились. Это трудная вещь. Она если и входит в сознание, то  точно понемногу. Мы просто заранее открываем карты, для полной прозрачности и едем дальше.

Давайте вспомним любимый многими мультфильм про Карлсона. Сцену, в которой он включает телевизор, видит красотку и кокетничает с ней: «А мы тут плюшечками балуемся». Какие проявления Карлсона обращают на себя внимание? Вот, например, он покраснел, но это чисто физиологическая реакция.

Какие моторные реакции? Ладошку пальчиком ковыряет, ножкой шаркает, штанишки поправляет, глазками по полу бегает. По всем этим проявлением сразу понятно, что с ним что-то не то, он смущается. Если я буду стряхивать что-то с ладони или искать что-то взглядом, я буду совершать внешне точно такие же движения рук и глаз.

Какова разница между этими одинаковыми моторными проявлениями? Разница между этими жестами в том, что у Карлсона они не функциональные.

Со штанишками у него все в порядке, ладошки на месте, и на полу ему искать нечего. Именно из-за не функциональности этих жестов у нас с вами возникает понимание того, что он нервничает, что он в  напряжении, он стесняется.

Когда человек непонятно для чего трясет коленкой, барабанит пальцами по столу, катает туда-сюда карандаш — это все бесцельная жестикуляция. Еще один признак внутреннего дискомфорта, неблагополучия. 

Эти проявления еще докультурные. Они точно такие же у зверей, и они у нас до сих пор существуют. Если гориллу что-то пугает, она встает на задние лапы, и рычит, барабаня себя кулаками в грудь – это упомянутые выше агрессия и демонстрация.

В человеческом поведении эти же проявления приобретают очень специфические формы, с которыми мы с вами сталкиваемся много раз на дню, но совершенно не привыкли воспринимать их в действительном контексте.

Посмотрите на фото.

Какая потребность движет человеком, который прибегает к такой мощной яркой атрибутике? Потребность быть замеченным, привлечь к себе внимание.

В каком состоянии должен находиться человек, чтобы у него так обострилась потребность привлечь к себе внимание внешними дополнительными средствами?

Неуверенность в себе? Вернее, даже будет сказать, безотчетная уверенность в том, что сам по себе, он внимания окружающих снискать не сможет. Это демонстрация, на этот раз собственной яркости и значимости, которая всегда бывает неправдой.

Когда на улице мы встречаем человека, образ которого перегружен безмерными яркими внешними атрибутами, это не какая-то молодежная субкультура или бескультурье. Это буквально воспаление, обострение внутреннего дискомфорта.

Есть еще одно его проявление, которое вы наверняка встречали. Это люди, которые на фотографиях обязательно как-то кривляются: кому-то рожки поставят, сами какую-то гримасу покажут. За этим стоит бессознательное ощущение собственной невзрачности, непривлекательности.