За что люди не любят нынешнюю правящую элиту? Не за кричащее богатство. Не за воровство. Не за равнодушие. Всё это коробит, вызывает презрение, но в принципе не доводит до агрессии. До агрессии доводит нечто более глубокое, даже если оно не осознаётся. Это отказ от утоления страстного желания, длящийся долгое время.
Сильнее жажды хлеба и зрелищ люди испытывают желание во что-нибудь верить. Да, внушение веры – это всегда манипуляция. Неясные, но обещающие речи, великие примеры для подражания, ритуалы для вновь приобщённых последователей, грандиозные до размера утопии цели – вот и источник энтузиазма масс. Люди просят веры, они требуют её, но элита упрямо вместо веры пытается всучить им деньги. Или идею денег, цель денег, путь денег. Даже если денег нет, то желают хорошего настроения.
Народ голоден не хлебом, он алчет веры. И её суррогаты – в отсутствие подлинника – ему внушают лжепророки навальные. «Жирные коты» — говорит Навальный*, – и молодёжь ярится, потому что верит, что Навальный* даёт им веру. Он не деньги им обещает, заметьте. Он не говорит: «Прогоним жирных котов и сами займём их место у кормушки». Не говорит: «Кто был ничем, тот станет всем».
Он призывает мстить тем, кто лишил их веры. Запретил её в Конституции по видом идеологии. Заменил её прагматизмом и технократией. Уклонился от мессианской миссии, заменив смысл жизни достижением её уровня. Как Хрущёв, сведя коммунизм к «догоним и перегоним Америку по молоку и мясу».
Для русского народа нет ценности в слове «свобода», он равнодушен к этому слову. Это абсолютно чужое для него заимствование, принесённое городскими разночинцами из тесного Запада, где все жили тесно и скученно в бургах и крепостях. Дефицит пространства порождал мечту о свободе, внешней и внутренней. Свобода нужна тем, кому тесно.
Русские не жили в крепостях. Они жили на стыке между лесом и степью. Они понимали не слово «свобода», а слово «воля». Приволье, раздолье, воля вольная – вот что понимали русские, уходя в космические просторы степей, огромных, как океан, или лесов, безбрежных, как море. Воля – это космос. Свобода – это коммунальная квартира с графиком доступа к плите и соблюдением дисциплины на посещение туалета. И вечными склоками с теми, кто не выключает свет в туалете и гремит за стеной молотком или патефоном.
Разводить русских на тему свободы – это обращаться к узкому слою городских, а потому уже как бы и не русских, жителей. Даже если их много, они носят в архетипе не свободу, а волю. Это генотип. Те, кто воли не понимает и топит за свободу, это чужеземцы, даже если они живут на Руси долго. Внутренние эмигранты. Ремесленники, пропустившие стадию жизни в крепости, но перенявшие идеи из чужих крепостей.
Вера в России нужна больше хлеба и справедливости. Народ перетерпит и несправедливость, и голод – если есть вера. Нет веры – будь хоть какое изобилие, русские взбесятся. Начнут искать справедливого распределения и не найдя его, пойдут пускать друг другу красного петуха.
Тот, кто поймёт важность веры, станет в России властителем дум и душ. И не важно, если вера со временем иссякнет. Её нужно заменить новой. Сытая Европа не хочет плодиться и вымирает. Она утратила веру. Теперь она верит в «пей, гуляй, однова живём!». Русские так не могут. Они сначала терпят, недужат, пьют горькую, а потом разносят всё вокруг – лишь бы не превращаться в тупое и сытое жвачное животное. Русские не ищут хлеба. Они ищут смысла.
Тот, кто даст людям веру, получит всё. Это не обман, это повод жить и работать. Не хлебом единым жив человек, и тот, кто это вспомнит, победит смерть. А что сверх того, то от лукавого.
* внесен Росфинмониторингом в перечень террористов и экстремистов
2025 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
