Танковые экипажи подстраиваются под новые реалии боя, чтобы выиграть его.
Такни, впервые появившиеся на поле боя больше ста лет назад, быстро стали основной боевой машиной всех развитых армий планеты. Именно они в огромной степени определили исход десятков военных конфликтов, в том числе Второй мировой войны.
Какую роль эти боевые машины сыграли в ходе специальной военной операции, как изменилось их применение с начала СВО и какие правила игры сегодня действуют на поле боя? Об этом с командиром уральской гвардейской танковой части, подполковником с позывным «Патриот» поговорил военный корреспондент Кирилл Кирягин, автор совместного проекта OBOZ.INFO и «Уральских военных вестей» «Герои фронта».
— Ваши танкисты с первых дней участвуют в спецоперации. Расскажите, где и как воевала часть?
— Начали в 2022 году с Черниговского направления. За десять дней часть достигла города, заблокировала его северо-западную и южную окраины. Затем наши танкисты освобождали Красный Лиман, стремительно окружили и разгромили Лисичанскую группировку, завершив освобождение Луганщины в её исторических границах. Уже через четыре месяца после начала СВО верховный главнокомандующий присвоил части почётное наименование «Гвардейская» — за «массовый героизм и отвагу, стойкость и мужество», которые показали наши бойцы и командиры.
Летом 2023 года наши танки помогали мотострелкам держать оборону в районе Клещеевки. За месяц экипажи отразили больше 30 атак. После этого часть воевала на Авдеевском направлении, где освободила несколько населённых пунктов. Последний на данный момент крупный успех – взятие Желанного, после чего украинская оборона посыпалась. На плечах вэсэушников мы зашли ещё в несколько населённых пунктов, уже через четыре дня взяли Мемрик
За это время в часть пришли новые машины. Если начинали спецоперацию мы в основном на Т-72, то сейчас воюем уже на Т-80БВМ. Новые танки быстрее, мощнее, оснащённее. Например, на них установлены современные тепловизоры.
— Тактика применения танков с начала СВО изменилась?
— Изменилась, и сильно. В начале конфликта боевые машины использовались активнее, в наступление ходили полками. И именно танки, наши в том числе, сыграли существенную роль в освобождении огромных территорий ДНР и ЛНР, Запорожской и Херсонской областей.
— Но потом появились дроны…
— Да, они осложнили жизнь. Чтобы не терять машины и экипажи, мы изменили тактику. Сейчас идёт совершенно другая война, и нам приходится подстраиваться под её правила, под новые реалии боя – если мы хотим его выиграть. Последние полтора года редко работаем прямой наводкой, ещё реже вступаем в танковые дуэли. Почти всё время стреляем с закрытых позиций, как артиллерия.
Впрочем, это в полной мере касается и противника. Недавно они пытались работать танками, БМП, пока мы не сожгли их «Леопард» и два «Бредли». После этого вэсэушники сразу перестали ездить в открытую. Стараются передвигаются незаметно, по лесополосам, как и мы. Но им в этом плане легче.
— Почему?
— Потому что они не стесняются в средствах. Например, при отступлении вырубают деревья, оставляют в лесополосах полосы длиной пять-семь метров, чтобы наш танк не мог проехать незамеченным. Недавно начали использовать дроны, которые распыляют зажигательные смеси над «лесополками». Одним словом, применяют тактику выжженной земли в прямом смысле слова. А нам эта тактика не подходит. Нам эти лесополосы ещё забирать у противника и передвигаться по ним. От одной к другой, от второй к третьей и так далее — всё дальше и дальше на запад.
— А как защищаетесь от «птиц»?
— Способов много – комплексы РЭБ, металлические сетки, так называемые «мангалы», транспортёрные ленты, которыми закрываем гусеницы, усиливаем другие уязвимые места – всё это серьёзно снижает эффективность дронов. Не надо думать, что любая «птица» — приговор для танка. Наши машины гораздо крепче и живуче, чем этого хотелось бы вэсэушникам. Бывало, танк в бою выдерживал и два, и три, и шесть попаданий беспилотников – и продолжал выполнять задачу.
Ну а кроме того, дроны есть не только у противника — мы быстро показали, что в эту игру можно играть вдвоём. Последние полгода, даже больше, очень активно применяем беспилотники. И не только воздушные, кстати. Например, используем роботов для дистанционного минирования. Но не буду вдаваться в детали.
А летательные аппараты оказались эффективным средством разведки и корректировки огня. Благодаря дронам от обнаружения до поражения объекта у нас теперь уходит пара минут. В цель – даже такую небольшую как блиндаж – можем попасть с двух-трёх выстрелов.
— С закрытых позиций?
— Да. Как я и говорил, большую часть времени сегодня работаем именно так. У танка для этого есть всё необходимое: боковой уровень, азимутальный указатель – прибор, который показывает горизонтальные углы наведения и угол поворота башни относительно корпуса.
Конечно, бывают исключения. Например, когда забирали Желанное, мы подготовили две бронегруппы. Три танка и три БМП с десантом должны были захватить лесополосу и северную улицу посёлка. Экипажи уже готовы были атаковать — но противник бежал, и наша помощь не потребовалась.
Но пока такие операции именно исключение – к большому сожалению. Всё-таки танк – это средство прорыва. И очень эффективное средство, способ вклиниться в оборону противника на глубину в десятки километров, пробить брешь, расчистить дорогу мотострелкам.
— Как думаете, мы ещё увидим такие операции, наши танки покажут себя во всей красе?
— Обязательно покажут. Танки – их манёвр, их огромную огневую мощь — сегодня просто нечем заменить. И я говорю не только про наши Вооружённые Силы, но про любую армию мира. Можно сколько угодно обстреливать рубеж или летать над ней — но эта земля не будет освобождена, пока не на неё не ступит нога солдата – и гусеница танка. Ведь пехоте одной тяжело, ей обязательно нужна наша поддержка.
Нужно только дождаться такого комплекса РЭБ, который надёжно защитит боевые машины от дронов. И тогда все вернётся на круги своя, танки снова станут хозяевами на поле боя.
— Ждёте этого момента?
— Конечно. И я, и все наши экипажи соскучились по настоящей работе. И не только мы, пехота тоже ждёт полноценного возвращения танков на поле боя. Я помню, как после одного боя мотострелки подходили и благодарили нас, говорили, что чувствовали после того, как наша рота пришла на помощь. Они сказали: «Когда танки открыли огонь и мы увидели, какая мощь нас поддерживает, захотелось уже не прижаться к земле, а закричать «Ура!» и броситься в атаку».
Так что, когда на поле боя появляется танк, пехота ликует!
— Кирилл Кирягин, военный корреспондент издания Краснознаменного Центрального военного округа «Уральские военные вести»
2024 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
