Воспитанник самарской спортивной школы олимпийского резерва №2 , тренирующийся у Владимира Дмитриева и Ирины Ивановой, минувшей зимой занял второе место на молодежном первенстве России в беге на 400 метров, стал рекордсменом страны в беге на 600 метров, выполнил норматив «мастер спорта» и дебютировал на чемпионате России.
Что нужно для того, чтобы стать мастером спорта? Правда ли, что легкоатлеты могут сознательно пойти на фальстарт? Что делать, если приехали допинг-комиссары, а тебя нет дома? Чего не хватает легкой атлетике Самарской области? Об этом в интервью «СО» рассказал самарский легкоатлет Степан Егоров.
— Некоторые даже мировые лидеры в легкой атлетике пропускают зимние старты, чтобы сконцентрироваться на подготовке к лету. Но вы, судя по результатам, не из этой категории?
— Мой тренировочный план в сезоне расписан с января на полгода вперед, а зимние старты, в которых я выступал, — часть подготовки к лету, которое у меня и всех легкоатлетов в приоритете, потому что наш вид спорта все-таки летний. Поэтому я постарался максимально «загрузиться» зимой и завершил этот этап подготовки в Туле, на всероссийском «Зимнем студенческом чемпионате». Там состязалось 67 вузов страны. Я выступал в команде самарского «Политеха». И откровенно сказать, в Тулу я ехал с целью пробежать с удовольствием. Ставилась, конечно, задача выбежать на двухсотметровке из 22 секунд, но, к сожалению, мне это не удалось: в предварительном забеге я показал время 22,38 секунды. И как следствие — в финале у меня была дорожка хуже: если в предварительном забеге я бежал по пятой дорожке, то в финале — по второй.
— Номер дорожки имеет значение?
— Да. Зимой в манеже на скорость атлета сильно влияет высота дорожки — чем выше дорожка, тем меньше теряешь скорости на виражах. Номера дорожек начинаются с внутреннего края. Вторая дорожка, по которой я бежал в финале, на вираже манежа располагается ниже пятой, и в итоге я не смог улучшить результат. А при более высокой дорожке вполне можно было бы выбежать из 22 секунд.
— А почему не побежали свои коронные 400 м?
— Весь прошлый сезон я бегал и 400, и 200 метров. Но в этом году по ряду обстоятельств я выступал весь зимний сезон только на 400 метрах, а под занавес «зимы» посчитал, что можно уже сменить дистанции и «отдохнуть» от 400-метровки. Двухсотметровка полезна для скорости, и мне хотелось узнать свой потенциал на ней. Потому на студенческом чемпионате в Туле решил пробежать 200 метров. В итоге стал четвертым.
— Разочаровались?
— Разочарован я был, когда увидел, какие результаты были на моих профильных 400 метрах! Если бы я на них заявился, то выиграл бы точно. А так — с «деревянной медалью» вернулся домой. Но нужно сказать, что основные главные задачи на зимний сезон были уже выполнены еще на чемпионате России-2025 (проходил с 28 февраля по 2 марта. — Прим.ред.). И я позволил себе немного расслабиться и даже немного набрал вес. Поэтому этот «студенческий» старт по реализации потенциала в сравнении с первенством России стал для меня больше «простартовкой» к летнему сезону.
— Я, конечно, извиняюсь — вы лишние килограммы успели за две недели набрать? Пирожки с мороженым в меню включили?
— (Смеется.) Да, и еще — пиццу. Вообще-то на протяжении всей подготовки я себя держу в узде, но между зимним и летним сезонами могу себе позволить немножко отступить от диеты. Вот пару недель в году могу побаловать себя вкусняшками разными. Теперь вот буду худеть и готовиться к летнему сезону.
— По телевизионной картинке тульский легкоатлетический манеж очень солидно выглядит. Не позавидовали тулякам?
— Тула — город гораздо меньше, чем Самара, у них населения меньше полмиллиона, а в Самаре проживают столько жителей, сколько во всей Тульской области. И поэтому, конечно, обидно, что у них есть, а у нас нет такой тренировочной зимней базы, и нам приходится ездить в тольяттинский манеж. Да, Тольятти не так далеко, но все же Самара — город-миллионник, и ему давно пора уже обзавестись хорошим и современным манежем. Вроде бы новый губернатор обещал в ближайшее время построить легкоатлетический манеж в Самаре — будем надеяться, что такой объект у нас тоже появится.
— Вы бегаете 200 и 400 метров, но рекорд страны установили на непопулярных 600 метрах. Вы целенаправленно к ним готовились или звезды так сложились?
— Сначала я уточню важный момент — я стал самым быстрым спортсменом в России среди юниоров — «до 20 лет». В забеге «Рождественских стартов» в основном бежали взрослые атлеты, и я стал шестым по «мужчинам», но мое время — 1 минута 18,80 секунды — стало лучше на три сотых предыдущего достижения по «юниорам». Выиграл те 600 метров Дмитрий Пасечник с результатом 1 минута 17,57 секунды, а взрослое достижение России и Европы в помещении принадлежит Савелию Савлукову (1:15.09, 2024 год. — Прим. ред.).
И что касается дистанции 600 метров, то я бегал ее всего два раза в жизни. И в январе в Екатеринбурге на всероссийских соревнованиях «Рождественские старты — мемориал Яламова» был второй раз (предыдущие 600 метров были три года назад). Изначально в Екатеринбурге я планировал бежать 300 метров, но мои тренеры заложили мне большую базу выносливости, и Владимир Михайлович (Дмитриев, тренер Егорова. — Прим. ред.) предложил пробежать 600 метров.
Перед турниром я полюбопытствовал, какие на этой дистанции установлены рекорды России: лучшее время было у Федора Иванова, установленное в 2020 году, 1 минута 18,83 секунды. И я подумал, что мне вполне по зубам обновить это время. Поэтому в Екатеринбург я ехал с намерением побить рекорд Федора. Пробежав перед 600 метрами 300 по личному рекорду 48 секунд, я чувствовал, что готов стать самым быстрым в стране. Кстати, помог мне в этом соперник — Николай Вербицкий. Он финишировал за 1 минуту 18,78 секунды, а я за ним «протянулся» по всей дистанции. На финише мне немного не хватило, но побить рекорд России по юниорам у меня получилось. Приятно занести свою фамилию в историю российского спорта.
— Дистанция 600 — как у американцев 1 миля?
— Можно и так сказать. 1 миля — это 1609,344 м, официальная спортивная дисциплина и единственная неметрическая дистанция, на которой ИААФ (International Association of Athletics Federations — Международная ассоциация легкоатлетических федераций. — Прим. ред.) по-прежнему регистрирует мировые рекорды, но она не является олимпийским видом, как и 600 метров, которые называют еще «длинным спринтом». Дистанция неординарная и нестандартная. Она не проводится на чемпионатах Европы и мира, а у нас ее проводят чаще всего на коммерческих стартах для зрелищности и всего пару раз в сезон. Ее бегут спортсмены всех возрастов, в том числе профессионалы.
— Как часто обновляете рекорды?
— Личные — последние два сезона практически каждые полгода. А что касается российских, то официальный был у меня в Екатеринбурге в этом году — первый и единственный. Но тут, как говорится, есть нюанс. В моей карьере в 2021 году была ситуация, когда я выступал в группе «до 16 лет», потому что пять лет назад в российской легкой атлетике не было такой возрастной группы — «до 14 лет», а это значит, что никакие рекорды не учитывались в этой категории. Сейчас категорию «до 14» вернули, а в то время мы, 14- и 15-летние, выступали среди 16-летних. И как раз тогда я выступал на первенстве России до 18 лет. Стал вторым на 400 метрах, пробежав за 48,77 секунды. И когда мы подняли протоколы вплоть со времен СССР, то не нашли кого-либо, кто пробежал быстрее. Чаще всего выбегали из 50 секунд, а я выбежал из 49. Но нигде на тот момент не фиксировались рекорды по моему возрасту, потому что, как я уже сказал, не было такой возрастной категории. Так что получается, что рекорд России по 16-летним есть, но он неофициальный. Любители статистики могут порыться в архивах и убедиться, что по моему возрасту — 2006 года рождения — никто так не бегал: четыре года назад это был третий результат в мире в категории «до 16 лет».
— Как вы пришли в легкую атлетику?
— Мне было девять лет, когда мой старший брат Артем, который тоже занимался легкой атлетикой — бегал 400 метров с барьерами, привел меня к своему тренеру Ирине Юрьевне Ивановой. Ему было 18, у него были свои спортивные успехи, но нам, к сожалению, недолго удалось потренироваться вместе — он был вынужден уйти по семейным обстоятельствам. А Ирина Юрьевна стала моим первым тренером и долгое время оставалась единственным. Потом меня заметил Владимир Михайлович (Дмитриев. — Прим. ред.), и они стали тренировать меня вдвоем. В прошлом году я принял решение работать с ним.
— Некоторым спортсменам переход от тренера к тренеру дается очень тяжело, а кто-то так и не уходит, потому что считает это предательством.
— В моей истории переход произошел плавно — ведь долгое время я тренировался с обоими тренерами. И, кроме того, мы остались в очень хороших отношениях с Ириной Юрьевной. Мы и сейчас продолжаем общаться, в том числе по тренировочному процессу. Она заложила мне хорошую базу, и решение переходить на новую ступень карьеры у нас было совместным.
— Когда вы из любителя бега стали профессиональным спортсменом?
— Это началось лет в 13, когда я стал выигрывать соревнования. Но поначалу я был несколько ветреный, и по большей части для меня это было просто проведенное в удовольствии время. А когда в 14 лет впервые приехал на первенство России и на дистанции 200 метров стал девятым — на меня это произвело сильное впечатление. Я вдруг понял, что я, младше всех в забеге, вошел в первую девятку России. После этих соревнований стал серьезней, «с головой» подходить к тренировкам. И уже следующим летом стал вторым на первенстве до 18 лет. Вот с этого момента мое мышление в корне поменялось по поводу спорта, а бег для меня стал делом, которым хочу заниматься и посвящать больше всего времени. Тем более мне понравилось подниматься на пьедестал почета. Особенно на первую ступень.
— Вы представитель поколения, которому еще не удалось попробовать свои силы на международной арене. Следите ли вы за мировыми результатами? Как думаете, если сейчас откроют дорогу на международные старты — вы будете готовы состязаться на таком уровне?
— Сложно сказать. Не попробуешь, не узнаешь. Поэтому очень хочу это узнать — готов ли я и насколько. В целом говорят и пишут, что обстановка смягчается. И нашу федерацию легкой атлетики восстановили в правах. Ждем, когда снимут ограничения и можно будет с гимном и флагом поехать на международный старт под эгидой ИААФ. Пока же ВФЛА (Всероссийская федерация легкой атлетики. — Прим. ред.) организовывает разного рода встречи с участием белорусских спортсменов. Это тоже своего рода международный старт. И чтобы на нем выступить, нужно пройти отбор. В прошлом году мне, к сожалению, не удалось отобраться в состав участников на белорусские соревнования — выступали только первые двое атлетов, а я стал четвертым. В этом году я намерен побороться за место в составе на этот турнир. Что касается выступлений легкоатлетов других стран, то, конечно, мне это интересно — и не только бег, а в целом все легкоатлетические виды. Поэтому слежу за мировыми лидерами, смотрю чемпионаты Европы, мира, Бриллиантовую лигу и т.д. На минувшем чемпионате Европы в помещении результаты были сильнее, чем у нас на чемпионате России, но я думаю, что наши ребята вполне могли бы составить достойную конкуренцию, будь они там. Уверен, попав в такую среду, каждый человек раскрывается по-разному, и поэтому каждый наш спортсмен мог бы и побороться. Что касается лично меня, то мне надо еще расти и совершенствоваться. Мои годы, когда смогу выступать на взрослых чемпионатах Европы и мира, еще впереди. А пока буду готовиться. (Улыбается.)
— Профессиональный спорт не бывает без допинг-контроля. С какого возраста вы проходите процедуры сдачи допинг-пробы?
— По моему, с 14 лет. С 15 лет я состою в регистрированном пуле агентства РУСАДА (Российское антидопинговое агентство. — Прим. ред.), и ко мне регулярно приезжают домой инспекторы. И я, как любой профессиональный спортсмен, предоставляю данные о своем местонахождении на каждые три месяца.
— В 2016 году допинг-офицеры прибыли в президентскую резиденцию в Квиринальском дворце, где попытались взять допинг-пробу у итальянской легкоатлетки, бронзового призера Олимпиады-2008 в ходьбе Элизы Ригаудо, когда спорт-сменка присутствовала на церемонии передачи эстафеты олимпийских флагов итальянским знаменосцам.
— Ну, да. Если спортсмен написал часовой интервал, в который к нему могут прибыть по указанному адресу допинг-комиссары, то они туда и придут. Просто часовой интервал может остаться, но место, где ты находишься, поменяться, как получилось у итальянки, например. А допинг-комиссарам все равно куда приезжать, брать пробу. Если даже у папы римского будешь — они и туда приедут. Должен сказать, что они приезжают без предупреждения. Внезапно, по графику, который есть только у них, но в указанное тобой время. Ты никогда не знаешь, когда они нагрянут к тебе. У меня получилось однажды, что комиссары опоздали ко мне и я ушел в школу. У меня стоял интервал времени до 7:40 утра, поскольку уроки у меня начинались в восемь. Допинг-комиссар опоздал на 20 минут и, не застав меня дома, сообщил, что в принципе это его ошибка и ко мне претензий не будет, если я не приеду или они не доедут до школы, где я нахожусь.
— И что решили?
— Конечно, я мог бы сказать, что это их проблема, потому что сами опоздали, а значит, никакой флажок мне вывесить не могут (если «правило доступности» нарушается, спортсмен получает «флажок». Три флажка, полученных в течение 12 месяцев, могут привести к дисквалификации на 2 года. — Прим. ред.). Я, однако, решил не усложнять работу людям и вернулся из школы домой.
— Насколько сложно проходила адаптация к профессиональному спорту?
— Я достаточно быстро разобрался, что, когда и как нужно делать. Не стеснялся спрашивать у старших товарищей, особенно о том, что касается вопросов взаимоотношений с РУСАДА. Тренер многое объяснял.
— Первый допинг-контроль запомнился?
— Да. Когда ко мне впервые приехали взять пробы. Было небольшое волнение, хотя я и понимал, что причин на то не было. С тех пор как профессионально занимаюсь спортом, даже если заболею, то каждый препарат проверяю через сайт РУСАДА на наличие запрещенных субстанций. Ведь нежелательная таблетка, даже типа витаминки «Компливит», может на 2 года лишить спорта. (В 2017 году РУСАДА признало витаминный комплекс «Компливит» допинговым препаратом из-за наличия в нем запрещенного вещества «кобальт». — Прим. ред.).
— Была ли у вас когда-нибудь дисквалификация за фальстарт?
— Очень давно. На областных соревнованиях на 200 метров в 2021 году. Я не могу сказать, что именно произошло. Но это было просто странное ощущение, и даже сам не понял, как «дернулся».
— А что в принципе может являться триггером фальстарта?
— Если не брать во внимание технический сбой, в большинстве случаев это психологический процесс — иногда тяжело стоять в стартовом напряжении в колодках. И любое дергание соперника, которое ты заметишь боковым зрением, может привести к тому, что ты стартанешь. По правилам (за исключением многоборья), любой участник забега, допустивший фальстарт, дисквалифицируется стартером. Есть случаи, когда внезапно в зале раздается звук, похожий на выстрел стартового пистолета, — хлопок, например. А у спортсмена реакция, соответственно, однозначная: есть выстрел — нужно бежать. Кстати, здесь есть вариант: если будет доказана причастность кого-то кричавшего или хлопавшего, то атлет избежит дисквалификации и его результат будет засчитан. В таких случаях есть вариант «старта под протестом». Проще говоря, если фальстарт не будет зафиксирован стартовой информационной системой, но судья будет считать, что фальстарт все-таки был возможен, а спортсмен будет протестовать, то тогда бегуну разрешат стартовать, а решение по возможной его дисквалификации будет приниматься уже после финиша забега.
— А правда, что атлеты могут специально сделать фальстарт?
— Да. Но на то есть веская причина. В беговых дисциплинах спортсмены часто выступают сразу в нескольких видах программы. И бывает, что они отбираются сразу в два финала, которые могут проходить в разные дни, а могут — в один день. Например, 200 и 400 метров. И тут, поскольку какая-то дисциплина обязательно в приоритете, нужно пожертвовать каким-либо забегом, потому что ты просто физически не успеешь восстановиться ко второму.
— А если не выйти на старт, сказав, что травма?
— Можно. Но, по правилам, нужно предъявить медицинскую справку, и в этот день ты не имеешь права стартовать вообще. Поэтому выбор падает на дисквалификацию по фальстарту. Это неприятная штука, многие из нас это проходили, понимая, что мешали другим бежать. Но так бывает.
— Какое чувство осталось после зимнего сезона-2025?
— В большинстве своем — удовлетворение, но при этом осталась небольшая недосказанность. Это от того, что не все запланированное получилось воплотить в жизнь. Дело в том, что перед главным всероссийским зимним стартом среди юниоров — первенством России U20 — я должен был выступить на Кубке Сталинграда. Но за три недели до соревнований травмировался на тренировке, и пришлось пожертвовать этим стартом, чтобы восстановиться к первенству России. Стал вторым на 400 метрах, пробежав по «мастеру спорта» — 47,70 секунды. Так что первая и главная цель — выполнить «мастера спорта России» — достигнута, поэтому зимней частью сезона удовлетворен.
— После первенства вы также выступали на чемпионате России.
— Да, в составе эстафетной команды 4х400.
— По итогам соревнований сборная Самарской области заняла последнее, 15-е место в Высшей лиге (всего в российской легкой атлетике четыре лиги — Суперлига, Высшая, Первая и Вторая. — Прим. ред.). Команда не завоевала ни одной медали и набрала 18 зачетных очков. Такой результат Самарской области, на ваш взгляд, закономерен или это нелепая случайность?
— Я считаю, что второе. Потому что все-таки все лидеры у нас выступают в основном летом. Есть те, кто травмирован и готовится целенаправленно к летнему сезону. Такое случается, и, естественно, из-за этого команда не может показать высокий результат. Возвращаясь к эстафете, где я бежал первый этап. Ко мне претензий не было — я свои 47 секунд пробежал, но выступление команды в целом ожиданий тренеров не оправдало. Мы заняли седьмое место из семи возможных. Но ничего страшного — в следующем году все сделаем, уверен.
— Это был ваш дебют на чемпионате России. Почувствовали разницу с первенством?
— Конечно. И по классу, и по духу. Я выходил на эстафету и, должен признаться, испытывал больший стресс, чем на своих стартах. Волновался, что подведу команду, что что-то может произойти…
— Потерять палочку, например?
— Да. И рад, что у меня все получилось.
— Любите эстафету?
— Да. Мне она нравится тем, что отличается от летних соревнований в беге на 400 метров. В эстафете есть элемент тактики. Тут нужно думать, как передать аккуратно палочку, пробежать, обогнать здесь и там, занять бровку. И все эти тонкости мне очень нравятся. Я люблю думать во время бега, как в шахматах, — это интересно.
— Разряд «мастер спорта», по утверждению самарских тренеров, у нас в регионе в последние несколько лет не так часто выполняется. Сколько времени вы к нему шли?
— Почти пять лет. После того как в 14 лет пробежал «кандидата в мастера спорта», я думал, что так же быстро пробегу и «мастера». Но по ряду причин это свершилось только в этом году. Это не просто разряд, который можно выполнить с кондачка. Люди годами идут к нему — результат очень серьезный. Нужны терпенье, любовь к делу, которым ты занимаешься. И еще я уверен, что на тренировку нужно приходить с улыбкой.
— Каждый может стать мастером спорта?
— Теоретически да. Нужны, конечно, условия, но тренировки — самое главное. Как и тренер, который имеет немаловажное значение, потому что самому себя на такой разряд подготовить очень сложно.
— Что необходимо для самарской легкой атлетики, чтобы она была конкурентоспособной на уровне страны?
— Больше объектов, где можно заниматься легкой атлетикой в любое время года. У нее должен быть дом — легкоатлетический манеж и стадион в первую очередь. При школах хотелось бы, чтобы были стадионы небольшие, где помимо уроков физкультуры школьники могли бы заниматься в легкоатлетических секциях. Да, в содержание всей этой структуры нужны немалые вложения, но думаю, что в итоге это принесло бы свои плоды.
— Ирина Зобнина
2025 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
