Сергей Филиппов: «Наша сцена до сих пор движется на катках от танка Т-34»

Будущая реконструкция театра драмы, запустить которую пытаются уже несколько лет, в этом году успела подорожать до 5 млрд рублей.

Читайте также:

В Самаре задержали молодого человека, запускавшего коптер

В Самаре возвели все этажи модного небоскреба

Российский IT-сектор готовится к выходу на IPO

Больше

А теперь ее проект снова корректируется. Какими глобальными идеями жертвуют, чтобы вписать работы по модернизации театра и реставрации построенного в 1851 году «теремка» в бюджетные рамки? Что сохранится в любом случае? Когда должны стартовать работы? На эти и другие вопросы «СО» ответил директор Самарского академического театра драмы им. М. Горького Сергей Филиппов.

— Стоимость реконструкции театра драмы несколько месяцев назад была оценена в 5 млрд рублей. Заложены ли такие средства в бюджете, чтобы можно было начинать работы?

— На самом деле первоначально эта цифра зашкаливала за 5 млрд рублей. Понятно, что сумма очень большая — в областном бюджете таких денег нет. Поэтому последовало решение скорректировать проект, и это уменьшило его стоимость до 3,5 млрд рублей. Техзадание на изменения уже согласовано. До весны проект должен быть доработан и далее выйдет на госэкспертизу.

— Что позволило сократить стоимость работ?

— Первоначальным планом предусматривалось масштабное подземное пространство с дополнительной сценой, которая по габаритам соответствовала бы нашей основной, и большим «трюмом» под ней. При такой реконструкции потребовалось бы большое количество подземных работ, а они, как вы понимаете, очень дорогие. И от такого варианта организации подземного пространства решено отказаться. Это один момент.

Другой — предполагалось практически заново переложить все стены пристроя образца 1967 года. Сейчас речь идет уже только об укреплении этих стен. Эти моменты в основном и сделали проект дешевле.

— Почему изначально планировалась большая подземная сцена?

— Это могла бы быть полноценная репетиционная сцена, которая театру очень удобна. Для драматического театра, как и для оперного, ее отсутствие — проблема, потому что при всех постановках используется большая, на которой в это время спектакли не идут. В некоторых театрах такие сцены есть и располагаются прямо над колосниками, по своим габаритам полностью повторяя большую. Репетиционная сцена есть, например, в Большом театре. Все постановки делаются на такой площадке, а потом декорации просто перемещаются на большую сцену — и премьера готова!

У наших театров такой возможности нет. В строящемся здании можно сразу все предусмотреть. И непросто, к сожалению, сделать такое в старом помещении. А у нас это еще и объект культурного наследия федерального значения, внешний вид которого мы не можем менять, надстраивая что-то там вверху. Это и законом запрещено, и все-таки это действительно наше культурное наследие, которое сохранять надо.

— То есть репетиционная сцена в Самарской драме так и не появится?

— Будет большой репетиционный зал — пространство, которое повторит конфигурацию основной сцены с небольшим количеством мест для того, чтобы там могли находиться режиссер, постановочная группа, артисты. Это даст нам дополнительное репетиционное пространство.

— Что еще нового может появиться в результате реконструкции по измененному техзаданию?

— Планом предусматривается создание новой малой сцены — подземной. Находиться она будет со стороны сквера Пушкина, и там же сделают входную группу на эту малую сцену. При этом здание в своих габаритах сохранится. Никаких пристроев к нему не появится. Более того, задний фасад театра будет облагорожен. Ради этого наш хозяйственный задний двор ликвидируют и на границе сквера Пушкина и территории театра восстановят когда-то существовавшие там павильоны.

Целые историко-архивные исследования провели, чтобы найти, как выглядели эти павильоны. До конца вопрос не исследован, но есть основания считать, что их архитектором являлся Петр Щербачев. Павильонов было два, оба восстановят. И один из них как раз и станет служить входной группой на малую сцену театра.

Малая сцена в плане реконструкции рассчитана на 130-140 зрителей, и все наши камерные и экспериментальные спектакли ставить можно будет там. Сейчас у нас там только 50 мест. Помимо собственно сцены предусмотрены и небольшой зал для декораций, грим-уборные. Малую сцену с основным зданием театра свяжет подземный переход.

Будет очень серьезная перепланировка засценического пространства, чтобы современные возможности получили и наши цеха по производству декораций и пошиву костюмов.

Инженерную часть большой сцены очень серьезно изменят. Сегодня наши возможности в этом плане, конечно, уже давно не отвечают современным требованиям. Далеко не все спектакли так, как это задумывает художник, можно на нашей сцене поставить. И другие театры не со всеми спектаклями к нам могут приезжать или показать именно так, как это реализовано у них. Это, конечно, сужает наши возможности по созданию художественных произведений. Надеюсь, после реконструкции мы будем вполне современным театром.

— А что вкладывается в понятие «современный»?

— У нас будут совершенно другие возможности по свету, по звуку, по движению декораций. На сцене, кроме поворотного круга-кольца, появятся люки и провалы, которых сейчас нам не хватает. У нас до недавнего времени ручные лебедки работали для подъема и опускания декораций. И вся наша инженерия в основном такая, какой она была в 1967 году сделана. (В 1965-1967 гг. состоялась предыдущая реконструкция театра. — Прим. ред.) Например, наш поворотный круг-кольцо на роликах движется. И эти ролики не что иное, как катки от танка Т-34. Я не утрирую! Это было инженерное решение того времени.

— И сцена драмы до сих пор ездит на катках от Т-34?!

— Да! Понятно, что сегодня все это уже не так работает, как в 1967-м, но до сих пор работает.

— Запускает хотя бы автоматика круг на таких роликах, или до сих пор кого-то вроде бурлаков на Волге приходится привлекать?

— Конечно, и сцену, и занавес, и задники, и другие разные декорации — все это запускают уже электроприводы. Электрические механизмы у нас работают. Но, понимаете, и это сегодня делается уже иначе. Готовятся компьютерные партитуры, и по ним компьютер опускает и поднимает декорации, меняет свет.

Естественно, и человек в этом участвует, в том числе для обеспечения безопасности артистов. Они должны вовремя уйти, а не стоять под опускающейся декорацией, как случилось в Большом театре, где актер не ушел, и тяжелая декорация опустилась на него. Человек погиб. Это было в прошлом сезоне на опере «Садко». (На спектакле 9 октября 2021 года Евгений Кулеш оказался под быстро опускавшейся декорацией, которая проломила ему череп, что привело к мгновенной смерти актера. — Прим. ред.) Сцена — это вообще место повышенного травматизма, достаточно опасное, потому что на сцене все время что-то меняется: поднимается, опускается, уезжает. И артист должен точно делать то, что задумано. И чтобы ничего не случилось, нужен человек, который контролирует, чтобы перед сменой декораций никто не стоял там, где он не должен стоять.

— Для зрителей что изменит реконструкция, в том числе и в плане безопасности?

— Для безопасности зрителей мы всегда стараемся что-то сделать. А реконструкция потребует перепланировки зрительских мест, чтобы зал соответствовал сегодняшним требованиям противопожарной и антитеррористической безопасности. В результате появятся дополнительные проходы, шире станет расстояние между креслами — если вдруг потребуется эвакуация, можно будет быстрее покинуть зал. Естественно, предусмотрены и новые системы видеонаблюдения, контроля прохода. Появятся места для инвалидов, которых у нас сегодня фактически нет, а есть только приспособленные для этого пространства.

При этом внешне зрительный зал не изменится, потому что это исторический зал, объект культурного наследия, который находится под охраной. И в нем хорошая акустика, так что изменение конфигурации не требуется. Но мест для зрителей, конечно, станет меньше. Сейчас у нас в продаже заложено 698, а будет — 500-550. Компенсируем это сокращение работой малой сцены.

Серьезная работа планируется еще по нашим подземным гардеробным. Каждую весну там протечки, поэтому запланированы серьезные работы по гидроизоляции. И сейчас левый и правый гардероб не соединены между собой, а в реконструированном здании планируется переход между ними.

— Когда начнутся работы и сколько они должны продлиться?

— Начнутся не раньше 2024 года. А более вероятный срок — 2025-й. Планируется три года на все, но в реальности, я думаю, понадобятся и все четыре. В оперном реконструкция затянулась на шесть лет и была завершена только волевым усилием руководства области.

— Решено уже, куда на время реконструкции переедет труппа?

— Вполне вероятно, что один сезон после начала реконструкции труппа сможет оставаться и продолжать работать в этом здании. А минимум два сезона нужна действительно будет другая площадка. В городе, конечно, есть подходящие, но там требуется приспособить помещения для работы драматического театра. Сложно найти схему, по которой бюджетные средства использовать на то, чтобы приспособить частное здание для наших спектаклей. Так что, скорее всего, это будут сцены муниципальных и государственных учреждений. И не одного.

— ДК Литвинова, например?

— Как вариант. И площадку оперного можно использовать. Разумеется, в те дни, когда спектакли драмы не будут нарушать репертуарный план театра оперы и балета. И это лучше, чем переезжать куда-то в другой город, как звучало ранее, или отправляться в длительные гастроли. Для нас это точно не вариант. И дело не только в том, что не каждый спектакль можно вывезти на другую сцену. Людей нельзя надолго отрывать от своего города — так можно многих потерять. А для нас главное все-таки, пока будет идти реконструкция, — сохранить труппу, сохранить коллектив театра.

— Что планируется ставить, пока не началась реконструкция?

— 2023-й у нас год Александра Островского, пьес которого в репертуаре театра нет. Мы планируем ставить «Бесприданницу». А еще — «Мертвые души» Гоголя. По Гоголю у нас долго шла «Панночка», но уже давно она ушла из репертуара.

И Гоголь, и Островский — всегда остро актуальные авторы. И что бы ни происходило в жизни, написанное Гоголем в его произведениях актуально всегда. И это прекрасный язык! На мой взгляд, после Гоголя такой красивый сочный язык был уже только у Булгакова.
Еще хотим ставить новый спектакль для семейного просмотра. Речь идет не о детских спектаклях, потому что для этого есть ТЮЗ — наш «СамАрт», а для совсем маленьких — театр кукол, хотя в его репертуаре сейчас и взрослые постановки идут. В оперном есть и детские, и семейные постановки, потому что музыкальный театр в городе у нас один. «История Кая и Герды», например, не совсем детский, но и не совсем взрослый спектакль, а именно для семейного просмотра. А в драме на семейную аудиторию по большому счету ориентированы только давно идущие «Алые паруса».

А ближайшая премьера — «Фредерик, или Бульвар преступлений» по пьесе французского драматурга Эрика-Эмманюэля Шмитта, которую ставит режиссер из Санкт-Петербурга Сергей Морозов. Это будет юбилейный бенефис актера Владимира Гальченко, который в этом спектакле играет главную роль.

— После смерти Валерия Гришко театр лишился своего художественного руководителя. Как формируется репертуар театра, пока идут поиски его преемника?

— У нас работает художественный совет, который по итогам мягкого рейтингового голосования возглавила заведующая труппой Елена Сомова. На нем и определяется, что мы будем ставить. Одно заседание уже состоялось, и до нового года должно быть еще одно. На них и определяем репертуар.

— Людмила Николаева