Содержание
Как «золотой» наследник крупнейшей в Самаре промышленной подшипниковой империи довел ее до разорения, а себя – почти до тюрьмы.
«Если не можешь обеспечить нормальную жизнь людям — уходи. А на твое место должен прийти новый человек, умеющий приспосабливаться, работать лучше»
Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1999 год
Проходную гигантского завода ГПЗ-4 с двумя внушительного размера макетами Ордена Ленина в советское время знал, наверное, каждый самарец. Завод переехал в Куйбышев (будущую Самару) из Москвы в военном 1941 году во время эвакуации.
Главная площадка нового предприятия расположилась на территории так называемого Линдова городка, в границах улиц Мичурина и Московского шоссе (теперь это самый центр города).
До революции здесь были казармы военно-артиллерийского ведомства, часть исторической застройки начала XX века сохранилась и до нашей дней.
Первое время после эвакуации, когда еще не были подведены коммуникации к действующим теплоэнергоцентралям, в качестве мини-ТЭЦ использовались списанные паровозы. Но уже к ноябрю 1941 года на ГПЗ-4 выпустили первую партию подшипников для отправки на Челябинский танковый завод. Всего за годы войны 4-й ГПЗ выпустил 57,6 млн подшипников.
В январе 1943 года завод был награжден первым Орденом Ленина.
Через год после победы в войне, в 1946 году, завод разделили. Производство приборных шариковых подшипников, подшипников с длинными цилиндрическими и витыми роликами, миниатюрных, штампованных упрощенных подшипников оставили в Линдовом городке.
На ГПЗ-9 на Безымянке (так в Куйбышеве стали называть район, где расположились промышленные предприятия) начали выпускать роликовые конические подшипники, роликовые цилиндрические повышенной точности и специальные подшипники. Через два года на заводе, наконец-то, ввели в строй стационарную котельную. Спустя еще несколько лет начались работы по автоматизации производства.
В 1954 году от ГПЗ-4 отделился еще один филиал – завод приборных подшипников (сейчас подконтролен известному самарскому предпринимателю Александру Хенкину).
В 1960-е на ГПЗ-4 были построены новые корпуса, вступил в строй цех-автомат проектной мощностью 4,2 миллиона подшипников в год. В 1970 году заработал цех сверхкрупногабаритных подшипников — диаметром до 4 метров.
В 1971 году завод был награжден вторым орденом Ленина — за обеспечение авиационно-ракетной техники специальными подшипниками. Была построена новая кузница, создана ремонтная база с токарными, фрезерными и строгальными станками.
Производственная площадка завода только в Линдовом городке составляла почти 40 гектаров.
У 4-го ГПЗ развивалась мощная социальная инфраструктура: Дом культуры (в 90-е отошел самарской ФПГ — «СОК» Юрия Качмазова), база отдыха, детский сад, поликлиника и даже собственный стадион «Торпедо».
Однако в конце 80-х и начале 90-х, на волне перестройки, все это потихоньку начало разваливаться.
В 1993 году 4-й ГПЗ преобразовали в АО «Шар», который спустя 8 лет успешно «укатился» в банкротство. В 1996 году из состава предприятия вывели завод авиационных подшипников он же – завод специальных подшипников, в дальнейшем вошедший в состав Европейской подшипниковой корпорации.
Однако значительная часть производства ГПЗ-4 сохранилась и продолжила работать под вывеской «Самарский подшипниковый завод». Руководил этим новым предприятием бывший директор 9-го ГПЗ Игорь Швидак.
Он пришел на завод в 1982 году в качестве главного инженера и быстро вырос до руководящей должности.
Об Игоре Швидаке тогда говорили, что он едва ли не первым превратил свой завод в частное предприятие. Как рассказывал он сам, «9-й ГПЗ был приватизирован в Самаре первым — он был некоей экспериментальной базой, на которой проигрывались все варианты безболезненного приватизирования. В итоге уже осенью 1992 года мы не имели никакого отношения к государству. К этому времени мы уже являлись арендным предприятием, и у нас был собственный капитал. За счет этого мы смогли дать людям бесплатно акции предприятия».
Уже к 1997 году СПЗ Швидака стал региональным лидером по темпам роста производства – они достигли 24%. На тот момент каждый второй подшипник, поставляемый на Горьковский автозавод (ГАЗ), был самарским.
В 1997 году Самарский подшипниковый завод выпустил 9,5 млн подшипников, из которых 4,5 млн было продано за рубеж. Прибыль АО «СПЗ» за 1997 год составила 97 млн деноминированных рублей.
Спустя еще год, в 1998 году, акционеры АО «СПЗ» решили не выплачивать дивиденды, а направить их на развитие производства – покупку нового сверхточного оборудования и увеличение резервного фонда предприятия.
В планах был выход на новые рынки и расширение экспортной программы. И это в 90-е, когда большинство производств по всей стране или простаивали или закрывались.
Социальная составляющая на СПЗ тоже не хромала – зарплата была достойной и выплачивалась строго в срок. Правда, и требования были жесткими: на любой своей руководящей должности Игорь Швидак беспощадно боролся с пьянством и воровством.
По слухам, доходило до того, что в выходные директор СПЗ якобы прогуливался по городским блошиным рынкам в поисках украденных с его предприятия подшипников.
«Я болтовню не признаю и не понимаю. Проще работать на заводе, чем говорить с трибуны». Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1998 год
Рассказывали, что на СПЗ царила полувоенная дисциплина, постоянно менялась охрана, на заборах натягивалась колючая проволока, все финансовые и товарные потоки завода были сосредоточены в одних руках.
«У меня характер очень нехороший в этом отношении. Если воруешь или пьешь, увольняю сразу. Рабочие воруют по одному подшипнику. Высшие менеджеры — машинами. Поскольку начальство мы все сразу поменяли, машинами воровать перестали. Подшипниками — носят, ловим. К сожалению, еще много осталось привычек из старой жизни», — говорил Игорь Швидак в интервью газете «Самарское Обозрение» в 1998 году.
«Мы не только остались, мы стали работать лучше, чем при социализме. В 1997 году мы снизили себестоимость на 12 процентов, а при социализме нам не удавалось снизить ее за год и на 1,5 процента»
Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1998 год
Завод Игоря Швидака активно развивался, в отличие от того же «Шара», руководство которого не уделяло должного внимания обновлению оборудования и технологий.
На пике формы старший Швидак не раз демонстрировал талант политика и переговорщика при разрешении ряда конфликтных ситуаций с властями и бизнес-партнерами – будь это выросшее налоговое бремя СПЗ или спор с конкурентами за те или иные активы.
Так, в конце 90-х, по итогам длинных переговоров с руководством «Шара», СПЗ установил полный контроль над заводом подшипников общего назначения (75%), сохранив при этом за собой блокирующий пакет на заводе специальных подшипников.
Мечта Игоря Швидака об интеграции всех региональных подшипниковых предприятий в одно единое целое начинала сбываться.
Недаром бывший глава самарского областного министерства промышленности Иван Бабушкин называл Игоря Швидака «собирателем заводов».
Для директора столь успешного производства Игорь Швидак вел довольно скромный образ жизни: не вкладывался в шикарный офис, ездил один за рулем, жил в построенном в поселке Жареный Бугор коттедже без охраны и прислуги: «Пыль протереть сами можем».
Одной из немногих статей личных расходов была охота: у старшего Швидака были охотничьи угодья в Сергиевском районе и небольшой штат егерей – три человека.
«Позволить себе я бы мог многое, тем более если учесть, что прав у меня больше, чем у остальных, и я могу любое решение принять сам. Но зачем это делать — я не понимаю»
Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1998 год
Уже в конце 1990-х все чаще рядом с Игорем Швидаком появляется сын Александр, специально получивший экономическое образование, чтобы встать у руля отцовского бизнеса, когда придет его время.
В 1998 году старший Швидак признается: он сам купил первую машину, вазовскую «копейку» только в 40 лет, а «сын уже сейчас ездит на машине значительно лучше, чем «Жигули».
Наследника за эту рано проснувшуюся любовь к роскоши Игорь Швидак оправдывал так: «Что делать — так сложилась жизнь. Я родился в то время, когда хорошо жить было невозможно».
Хотя в дальнейшем именно это стремление жить не по заслугам и не по средствам, возможно, и сыграет с младшим Швидаком злую шутку.
Александр Швидак, как многие дети партийной, деловой и интеллектуальной элиты того времени, обучался в Самаре в знаменитой 11-й «английской» школе на улице Чапаевской, которую, справеделивости ради надо сказать, окончил с золотой медалью.
Еще в детские годы вокруг него сформировалась компания, в которую входили в основном дети известных в городе людей, например, сын главы комитета по управлению имуществом Самарской области, а затем экс-замминистра имущественных отношений РФ Владимира Мамигонова Антон.
После английской школы младший Швидак поступил в авиационный институт на второй факультет, но быстро перевелся в плановый: хаотический процесс вхождения страны в рынок уже начался, начали создаваться первые инвестиционные фонды, торговые дома и банки.
Швидак-юниор поработал в Средневолжском коммерческом банке и Росэстбанке, потом в Самарском чековом инвестиционном фонде, затем уехал учиться за границу, в лондонский университете бизнеса и социальных наук по специальности «Международные финансовые рынки и корпоративные финансы», а по возвращении не без протекции отца возглавил местный филиал Автобанка.
После его краха в 1998 году Швидаки купили у Олега Эрнезакса СКД-банк и переименовали его в Промавтобанк. Его тоже возглавил младший Швидак. В 1999 году наследник вошел в совет директоров Самарского подшипникового завода.
«Хотел бы я чтобы сын пошел по моим стопам? Очень хотел. Я хотел бы, чтобы нашей компанией руководил финансист. То, что мне пришлось руководить заводом, будучи специалистом по технике, это неправильно. Это отрыжка социализма. На самом деле руководить таким предприятием должен финансист. Но ему для этого нужно перестраиваться. Ведь завод с восьмитысячным коллективом — это не филиал московского банка с тридцатью клерками»
Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1998 год
На тот момент старший Швидак уже превратился в уникальную для самарского предпринимательства фигуру.
Он умудрился сохранять полный контроль над своим бизнесом, не прислоняясь ни к одной из политических, силовых или бандитских «крыш». И он по-прежнему все так же не признавал компромиссов или чьего-то вмешательства в свои дела, хотя в стране вовсю шла концентрация капитала, в условиях которой надо было вступать с кем-то в альянсы и о чем-то договариваться.
Манера ведения бизнеса Игоря Швидака, как казалось, уже не соответствовала времени.
Вопрос преемника встал очень остро – и в этой роли и сам Игорь Швидак, и его бизнес-окружение видели только его сына, президента Промавтобанка Александра Швидака.
Младшего Швидака считали более компромиссной фигурой, чем отец, и именно с участием Швидака-сына в то время разрешались многие конфликтные ситуации вокруг СПЗ.
Наследника подшипниковой империи при этом многие называли самарским плейбоем и повесой. Он завел себе несколько внедорожников, личную охрану, жил в шикарной квартире, проводил время в клубах и ресторанах Самары, Москвы и Санкт-Петербурга, где в буквальном смысле слова не пропускал ни одной юбки.
Младший Швидак пытался выстроить и собственный бизнес. У него были определенные схемы работы с главой самарской корпорации «Титан» (сейчас «Самарский деловой мир») Алексеем Шаповаловым. Именно Промавтобанк финансировал скупку «Титаном» ЦУМ «Самара», магазина «Буратино», строительство сети игровых автоматов «Лас-Вегас» и ночного клуба «Бешеный страус».
Вместе с Беном Айвазяном Александр Швидак собирался развивать страховую компанию «Скиф-инком», но этот альянс так и не случился. В итоге подшипниковая составляющая так и осталась главной в жизни наследника Игоря Швидака.
На момент смены власти предприятия группы Швидака обеспечивали 37% всего экспорта подшипников, занимали 18% российского рынка и имели совокупную годовую выручку более 1,5 млрд рублей.
«Мне было сорок лет, когда я купил первые «Жигули» 1-й модели. Кажется, в 1977 году. У меня сын уже сейчас ездит на машине значительно лучше, чем «Жигули». Машина у него, конечно, лучше, чем у меня, но принадлежит-то она мне»
Игорь Швидак, интервью газете «Самарское обозрение», 1998 год
Уже в 2001 году открыто заговорили о бизнес-тандеме отца и сына Швидаков, на тот момент контролировавших СПЗ-9, СПЗ-4, завод координатно-расточных станков и Промавтобанк. К 2002 году Александр Швидак уже руководил Самарским подшипниковым заводом и начал… распродавать семейный бизнес.
Сделка по продаже 20% акций АО «СПЗ-9» некоему иностранному инвестору, интересы которого представлял Deutsche Bank, стала одной из первых в целой цепочке перепродаж, позднее полностью изменивших лицо бизнес-империи Швидака. Тогда же новый хозяин подшипникового холдинга объявил о планах диверсификации активов группы и возможном слиянии Промавтобанка с инорегиональным финансовым учреждением.
Были обнародованы и планы экстенсивного развития подшипникового холдинга. Младший Швидак заявил, что руководство холдинга намерено приобрести – ни много ни мало — ряд российских предприятий, выпускающих подшипники для всех отраслей народного хозяйства, в том числе, ВПК, ракетно-космической и авиационной отрасли.
На реализацию этих планов требовалось $100-150 млн.
Казалось, начинала сбываться мечта старшего Швидака о создании крупного подшипникового холдинга. Но отец до этого не дожил: в феврале 2003 года Игорь Швидак умер в Германии, куда приехал на лечение.
Наследник был вынужден с головой нырнуть в семейный бизнес, чтобы не потерять его: заводами Швидака тогда интересовались многие бизнес-группы. Начало этой деятельности было многообещающим: отцовский бизнес не только не был продан, но и внешне начал быстро развиваться. В 2004 году Александр Швидак придумал группу компаний «СПЗ-групп», которую сам же и возглавил.
Незадолго до смерти отца младший Швидак познакомился с питерским бизнесменом Вадимом Егиазаровым, главой компании SP-Securities, которого считали лицом из окружения бывшего на тот момент губернатором Санкт-Петербурга Владимира Яковлева.
Ровесники быстро сблизились на почве общих интересов и схожей судьбы: Егиазаров тоже вышел из непростой семьи, его отец был в Баку вторым секретарем горкома партии.
После окончания ФИНЭКа Егиазаров-младший вошел в совет директоров доминировавшего в тот момент в Питере Балтонэксимбанка, который позднее превратился в Балтинвестбанк. Руководил банком Юрий Рыдник – его с Александром Швидаком тоже свяжет длительное сотрудничество.
Егиазаров на тот момент был постоянным участником схем так называемого мягкого поглощения предприятий, становившихся клиентами его банка. В Самару его пригласили с той же целью – надо было уладить конфликты вокруг завода специальных подшипников.
О том, что приглашенный «решала» может мягко поглотить бизнес самого Швидака, тогда никто не думал. А между тем довольно скоро новый бизнес-партнер вошел в совет директоров СПЗ с контролем 20%-ного пакета акций.
Следующим шагом стало поглощение Промавтобанка – он интегрировался в состав Балтинвестбанка. Предполагалось, что после укрупнения банк продастся некоему зарубежному инвестору, но сделка оказалась фантомной.
В итоге младший Швидак остался без собственного банка, но с 20%-ной долей в чужом Балтинвестбанке и статусом члена его совета директоров. Примерно тогда же СПЗ купил 30% в питерской энергомашиностроительной компании «Звезда-Энергетика».
Спустя несколько лет после смерти Игоря Швидака стало ясно, что широко разрекламированная попытка его сына консолидировать вокруг СПЗ ряд российских подшипниковых предприятий увенчалась фиаско.
Дальше переговоров дело так и не пошло. Закончилась неудачей и попытка наладить производство подшипников в Узбекистане.
Что в итоге? Бывший завод «СПЗ-4» в Линдовом городке просто закрылся с перспективой застройки, которая все никак не начиналась.
А в 2007 году стало известно, что управлять процессом застройки площадки будет венчурный фонд «Наследие-Стратегические инвестиции», учрежденный Балтинвестбанком. То есть и тут младший Швидак больше потерял, чем приобрел.
Рентабельность основного актива группы Швидака – СПЗ – при новых «эффективных» управленцах тоже стремительно падала. Завод не привлекал инвестиций для внутреннего производства, наоборот, шел процесс вывода денежных средств в банковскую систему, в том числе, в Балтинвестбанк.
Акции СПЗ несколько раз меняли оффшорных собственников, пока не сконцентрировались у кипрской Lavenco, контролируемой совместно Швидаком и Егиазаровым. Но вместо того, чтобы исправлять сделанные ошибки и пытаться реанимировать доставшееся от отца производство, Александр Швидак ввязался в новую авантюру с покупкой активов группы «Волгабурмаш».
В сделке участвовала компания Егиазарова Aquila Capital Group, Швидак в итоге получил около 8% акций АО «ВБМ-Групп» и возглавил в качестве президента управляющую компанию «ВБМ-Менеджмент». Подшипниковая империя Игоря Швидака все больше размывалась и превращалась в фантом на глиняных ногах.
В 2009 году стало известно, что реализация амбициозного проекта Швидака и Егиазарова по застройке территории бывшего ГПЗ-4 откладывается на неопределенный срок – «до улучшения конъюнктуры рынка». Собственником территории под застройку была компания «Самара-Центр», на 90% принадлежавшая все тому же Балтинвестбанку.
В проект застройки бывшей производственной площадки ГПЗ-4 входили жилые дома, торгово-развлекательный комплекс, отель, бизнес-центр, рекреационная зона с искусственным водоемом и объекты социальной инфраструктуры.
По сути на 32 гектарах Линдова городка должен был разместиться новый городской квартал с многофункциональной застройкой, в том числе, новое здание для администрации города Самары и даже телерадиокомпания.
Застройка в срок не стартовала (да и вообще никогда не началась), но зато «Самара-Центр» презентовала пафосный арт-проект в галерее на улице Мичурина, 90: «инсталляции из артефактов, найденных на территории бывшего подшипникового завода».
За периметром арт-проекта дела шли не очень. Часть ангаров и зданий на территории бывшего ГПЗ-4 сдавались под склады, в пустующих цехах хотели запустить концертную площадку, но даже эту идею реализовать не удалось.
По итогам бурной девелоперской деятельности Швидака и Егиазарова Самара получила огромный пустырь с развалинами в самом центре города с крайне неясными перспективами освоения этой территории.
Как писал несколько лет назад журнал «Дело», «в оживленной центральной части города, захлебывающейся от потока людей, брошенные 40 гектаров земли выглядят издевательством над здравым смыслом».
Впрочем, Александр Швидак на тот момент с головой ушел в новый проект – освоение программы малой энергетики. Операторами проекта стало питерское АО «Звезда-Энергетика» и его дочернее предприятие «Волгатеплоснаб».
Заказчиками «Волгатеплоснаба» были детсады, школы, дома культуры, больницы, административные учреждения, силовые подразделения. По данным ИАС «СПАРК-Интерфакс», с 2013 по 2019 годы компания освоила 327 госконтрактов на сумму около 243 млн рублей и в какой-то момент даже стала одним из ведущих поставщиков тепловой энергии в городе.
Тем временем остальной бизнес группы Lavenco по сути умирал. По итогам 2016 года четыре предприятия группы Швидака и Егиазарова — СПЗ, «Волгабурмаш», «Самарский буровой инструмент», Самарский резервуарный завод – показали общий убыток порядка 3 млрд рублей.
Смелые методы ведения бизнеса топ-менеджеров группы Lavenco не раз становились предметом изучения правоохранителей, но до поры до времени слава имени спасала Александра Швидака.
В 2011 году под следствие попал экс-директор Самарского резервуарного завода Сергей Богданов. На основании подписанных Богдановым договоров поставки в адрес фирм-«однодневок» отгрузили металлопроката на сумму более 72 млн рублей.
Все происходило в период смены собственников, когда СРЗ в составе холдинга «Волгабурмаш» переходил под контроль группы Lavenco Швидака и Егиазарова. Этот некогда супердоходный бизнес эффективные управленцы тоже потом успешно развалили.
Богданов на следствии вину упорно не признавал и говорил, что это Швидак якобы дал ему реквизиты фирм-«однодневок» и приказал заключать с ними договоры.
«В одну из следующих встреч со Швидаком, я передал ему подписанные договоры, после чего Швидак рассказал, что данные договоры необходимы для задействования схемы так называемого «управляемого банкротства», — говорил на допросах Богданов. В итоге он получил срок в колонии, а новые хозяева СРЗ остались в стороне.
Следующий «снаряд» лег ближе: в 2016 году стало известно, что Александр Швидак и его партнеры могут стать фигурантами уголовного дела по фактам мошенничества с гарантиями Балтинвестбанка на сумму более 3 млрд рублей.
Банк пошел ко дну в конце 2015 года, структура его собственников была непрозрачной, но конечными бенецифиарами называли Швидака, Егиазарова и Рыдника.
Причиной банкротства Балтинвестбанка называли его участие в попытках спасти тонущие и перекредитованные предприятия группы «Волгабурмаш». В итоге ко дну пошли все вместе.
Кризис Балтинвестбанка во многом был связан с наличием большого объема долговых обязательств его учредителей, которые не торопились их гасить. Экстенсивное развитие самых разных бизнесов Швидака и Егиазарова, в том числе, в Самаре, требовало постоянных денежных вливаний, которые обеспечивал родственный банк. Но его ресурсы были небезграничными.
После проведения санации банка, АСВ обратилось с заявлением в Следственный департамент МВД России, в итоге появилось уголовное дело о покушении на мошенничество в особо крупном размере.
В разбирательствах с гарантиями Балтинвестбанка участвовали офшоры «Марция Трейдинг Лимитед» и «Эс-Пи-Ар Менеджмент Сервисиз Лтд», собственник роскошной резиденции на Каменном острове и апарт-отеля на Малой Невке в Санкт-Петербурге.
Среди других получателей гарантий банка были офшоры «Бизнес Аксесс Лимитед» и «Спрингдейл Инвестментс Лимитед», одно время владевший долей «Волгабурмаша».
Иски к Балтинвестбанку также подавали компания с Кайманских островов Zabys Marketing Limited, офшоры «Алмера Трейдинг Лтд», «Банклифф Инвестментс Корп.», «СМ Хоспиталити Груп Лимитед» и так далее.
Швидак и Егиазаров от своих обязательств не отказывались и даже выразили готовность передать банку в счет погашения долга контролируемые ими активы, в том числе, горемычную площадку СПЗ-4.
Хорошо, что бывший собственник завода Игорь Швидак не дожил до этих обещаний своего сына.
Начиная с 2014 года в процедуру банкротства вошли почти все активы группы Lavenco: «Волгабурмаш», СРЗ, ООО «Самарский буровой инструмент» и АО «Самарский подшипниковый завод».
На большинстве предприятиях их бенефициарам удалось поставить лояльных себе управляющих, а в число кредиторов включить аффилированные структуры. Таким образом, процесс везде шел контролируемо.
Летом 2020 года до подконтрольного Швидаку и Егиазарову бизнеса – компании «Волгаметком» — дотянулись силовики Башкирии. «Волгаметком» до своего банкротства контролировал СРЗ.
Согласно сведениям об инвентаризации имущества «Волгаметкома», все, что сумели обнаружить у предприятия, – это различные вещества, мебель и оргтехника на сумму 4,8 млн рублей. Дебиторская же задолженность предприятия составляла 5,5 млрд рублей.
Инициатором возбуждения уголовного дела стал конкурсный кредитор Амир Юскин, в основу фабулы уголовного дела легла сделка «Волгаметкома» по перечислению 1,75 млрд рублей предоплаты «за бронзовый порошок» фирме «Инвестстройпроект».
Впрочем, этот уголовный процесс особых хлопот Швидаку и Егиазарову не доставил, оба сохранили статус свидетелей.
И тогда же, летом 2020 года, появилось уголовное дело о мошенничестве, совершенном руководством «Волгатеплоснаба». Потерпевшей стороной по делу выступали газовики, само дело выросло из относительно небольшого долга в 11 млн рублей. Александр Швидак проходил по делу свидетелем.
Одновременно с расследованием дела шел процесс банкротства «Волгатеплоснаба». Осенью 2020 года конкурсный управляющий «Волгатеплоснаба» Павел Кривцов решил получить у полиции финансовые документы, которых он никак не мог добиться от сотрудников компании.
Тут то он и обнаружил, что с апреля 2017 года по август 2019 года Александр Швидак как член совета директоров «Волгатеплоснаба» получил более 60 млн рублей невозвратных займов.
«Данные займы шли на погашение задолженности Швидака как физического лица по кредитному договору с банком», — говорил Кривцов на допросе.
Именно так, почти случайно, появилось дело о мошенническом выводе денег «Волгатеплоснаба». И это стало началом конца «золотого мальчика» Александра Швидака.
Дело о мошенничестве в особо крупном размере, ныне широко известное как «дело Швидака», было возбуждено в конце октября 2020 года следователем СУ УМВД РФ по городу Самаре Игорем Затираевым.
Следствие шло сложно, адвокаты Швидака бомбардировали правоохранительные и надзорные структуры жалобами, сам фигурант то болел, то по сути саботировал следственные мероприятия. Но все хорошо, что хорошо кончается – и скандальное дело все-таки дошло до суда.
Обвинительное заключение в отношении Александра Швидака утверждала прокуратура Самары. 12 августа 2021 года дело поступило в суд Октябрьского района и было распределено судье Рамилю Гильманову. На момент сдачи этой статьи дата первого заседания определена не была.
Вину VIP-фигурант не признает. По статье «Мошенничество в особо крупном размере» ему угрожает до 10 лет колонии.
Чем дальше забиралось следствие, тем больше открытий делало. В частности, выяснилось, что решение о выдаче займов Швидаку принималось на внеочередном общем собрании участников «Волгатеплоснаба».
Вину VIP-фигурант не признает. По статье «Мошенничество в особо крупном размере» ему угрожает до 10 лет колонии.
В голосовании принимала участие лишь Анна Никитина, владевшая долей в 20%. Швидак контролировал остальные 80%, и, поскольку имел прямую заинтересованность в сделке, голосовать не мог. Одного голоса г-жи Никитиной оказалось вполне достаточно, чтобы одобрить выдачу Швидаку 41 млн рублей.
Еще около 20 млн рублей были выведены из компании в рамках исполнения фиктивного (по версии следствия) договора купли-продажи недвижимости и оборудования для котельных, якобы заключенного между Швидаком (продавец) и Анатолием Денисовым (покупатель), на тот момент – первого замдиректора «Волгатеплоснаба». Сейчас Денисов – один из ключевых свидетелей стороны обвинения.
Сам Александр Швидак на следствии всячески открещивался от владения «Волгатеплоснабом».
В его версии, в АО «Звезда-Энергетика» (хозяин 80% «Волгатеплоснаба») ему принадлежало всего 10%, а долю в «Волгатеплоснабе» компания потом продала. На вопрос адвоката, является ли он бенефициаром «Волгатеплоснаба», Швидак ответил буквально следующее: «Я не могу понять, что вкладывается в это понятие».
Между тем, для человека, когда-то позиционировавшегося в качестве современного и эффективного менеджера, не понимать, какой смысл вкладывается в понятие «бенефициар», — как минимум, странно.
Впрочем, Швидак не отрицает, что с июля 2015 года по октябрь 2018 года он входил в совет директоров «Волгатеплоснаба».
В версии Швидака, в 2012 году он взял кредит на сумму 215 млн рублей на «внутригрупповые нужды АО «Звезда-Энергетика». Деньги были перечислены в компанию «Буртехнологии» (директор Дмитрий Блашкевич), которая входила в группу. Всего в эту «группу», со слов Швидака, входило более 100 компаний.
На 2012 год активы, которыми он располагал, якобы «позволяли погасить данный кредит, иначе он бы не прошел комплаенс банка». В то же время Швидак уверяет, что к «Буртехнологиям» не имел никакого отношения, не был знаком с его руководителем и что с этой фирмой сейчас – ему вообще неизвестно.
Зачем нужно было в этом случае брать займ для решения вопросов совершенно чуждой ему компании, бенефициар «Волгатеплоснаба» тоже позабыл: «Это был займ либо иная коммерческая сделка».
Компания «Буртехнологии» имела регистрацию в Санкт-Петербурге и просуществовала всего 5 лет, в 2016 году реорганизовавшись путем слияния. Судя по документам, фирма занималась оптовыми продажами машин и оборудования.
В 2012 году векселями «Буртехнологии» и другой свежесозданной фирмы «ВБМ-Буровые технологии» был погашен миллиардный долг «Волгабурмаша» перед своим основным акционером, АО «ВБМ-Групп». Можно предположить с высокой степенью вероятности, что фирма Блашкевича создавалась именно под эту разовую транзакцию.
Полный тезка директора «Буртехнологий» Дмитрий Блашкевич в начале 2000-х был директором питерского филиала банковской группы «СБС-Агро».
В настоящее время Екатерина и Дмитрий Блашкевичи продвигают «ВКонтакте» некий не очень понятный бизнес, для которого нужен только «ваш компьютер и желание». Кроме того, г-н Блашкевич предлагает на продажу защитные маски из хлопка и спанбонда, а также репетиторствует на портале profi.ru.
Итак, займы у «Волгатеплоснаба» якобы пошли на нужды сомнительной компании «Буртехнологии». Защита Швидака пытается доказать, что он в реальности ничего не забрал у «Волгатеплоснаба», поскольку занятые у компании деньги вернул в нее – просто в неденежной форме.
При этом идут ссылки на некий зачет долга перед компанией путем передачи ей оборудования. Что же это за оборудование?
Конкурсный управляющий Павел Кривцов на следствии сообщил, что однажды его вызвали на площадку СПЗ-4 в промзоне на улице 22-го Партсъезда, 7А, куда в 2000-е вынесли производство, и предложили осмотреть трансформаторную подстанцию, якобы принадлежащую «Волгатеплоснабу».
В актах приема-передачи оборудования отсутствовал идентификационный номер, как и в товарно-транспортной накладной без числа и подписи, информация о заводском номере, указанная в паспорте, не соответствовала заводскому номеру на табличке. Кривцов подписывать акты приема-передачи имущества отказался.
Площадка на 22-го партсъезда, 7А, принадлежит компании «Платформа», собственницей которой является бывшая модель Яна Гридина.
Именно ее Швидак в показаниях именует «матерью моего ребенка» и вместе с ней проживает в доме на 9-й Просеке, в Овраге Артек. Директор «Платформы» – мать модели, Наталья Гридина, по сути, теща Швидака.
Было и другое залоговое оборудование – оно прописано в договоре купли-продажи №1 от 1 сентября 2017 года, якобы подписанном Швидаком и Денисовым. Оборудование будто бы хранилось в нежилых помещениях на улице Батайской, 18.
Собственница помещений Светлана Лифанова говорит, что никакого оборудования на хранение ей Швидак не передавал, Швидак в свою очередь обвиняет ее и Денисова в сговоре с целью шантажа.
«Хочу добавить и обратить внимание следствия, что между Денисовым и Лифановой были личные отношения, они состояли в связи», — заявил Швидак правоохранителям.
Денисов утверждает, что в мае 2015 года котельную на Батайской разгромили охотники за цветметом, в результате чего большая часть хранившегося там старого оборудования, принадлежавшего ПЖРТ-113, оказалась поврежденной. После этого никакое другое оборудование в котельную не завозилось, помещение находилось «в том же плачевном состоянии».
На следствии всплыла и странная сделка купли-продажи имущества, оформленная договором от 30 января 2017 года. Имущество было поставлено на баланс единым комплексом, но, на самом деле, в «Волгатеплоснаб» не передавалось.
Как рассказала на следствии бывший директор компании Швидака Виктория Тимофеева (еще один важный свидетель стороны обвинения), это имущество, местом хранения которого было указано в спецификации к договору купли-продажи «Самара, Кировский район, улица 9 Просека», было на самом деле якобы установлено в доме Александра Швидака на улице Овраг Артек.
В итоге найти купленное оборудование оказалось невозможным в связи с отсутствием реального адреса его нахождения.
Сам Александр Швидак на следствии уверял, что договор по имуществу на Батайской «рассматривался в качестве проекта, финальная договоренность по нему достигнута не была», документы по нему не подписывались, денежные средства не перечислялись. Пояснить, почему на основании этого договора с него было списано 20 млн рублей долга перед «Волгатеплоснабом», Швидак не смог, так как «бухучет не вел».
«Данное имущество не являлось моей собственностью и каким образом оно оказалось в собственности компании, мне не известно», — заявил Швидак на допросе.
И он же потом внезапно развернулся на 180 градусов и признал факт подписания им этого договора (а вовсе не «проекта»), и передачи имущества на основании договора. Каким образом Швидак мог продать «Волгатеплоснабу» чужое имущество (которое в тот момент принадлежало не ему, а Лифановой) – отдельная загадка.
Все это, видимо, стало еще одним основанием для следователя прийти к выводу о «противоречивости» и «непоследовательности» показаний Швидака и свидетелей стороны защиты, и соответственно, о необходимости относиться к ним «критически».
Интересно, что далеко не все директора «Волгатеплоснаба» содействовали Швидаку в его операциях с активами компании: видимо, они просто не хотели отправляться в тюрьму вместо основного собственника компании.
Первым «фрондером» стал директор «Волгатеплоснаба» Алексей Глухов. Когда летом 2017 года обсуждался вопрос выдачи 41 млн рублей займов Швидаку, Глухов отказался это делать и был тут же уволен.
В версии Глухова, одобрение этой сделки противоречило уставу общества, она была невозможна по целому ряду причин: в связи с недополучением прибыли, наличием непокрытых убытков прошлых лет, текущей ликивидностью. Выдача займов привела бы к дефициту оборотных средств. Сделку все равно одобрили – правда, уже без Глухова.
После него кресло директора «Волгатеплоснаба» занял Анатолий Денисов – сейчас он стал одним из основных свидетелей стороны обвинения и активно выступает против Швидака.
Затем его сменила Виктория Тимофеева, которая оказалась по сути настоящим «карбонарием» с точки зрения управляемости ее действий основным бенефициаром бизнеса. Именно Тимофеева уволила Швидака с поста советника директора в феврале 2019 года, а также начала процесс судебного истребования выведенных им из компании в виде займов десятков миллионов рублей.
Конфликт собственника и руководства «Волгатеплоснаба» доходил даже до открытых угроз в адрес менеджеров.
Как говорил на следствии Анатолий Денисов, в ноябре-декабре 2020 года ему на телефон в мессенджер WhatsApp звонили неизвестные с московских номеров и «предлагали ему сотрудничать со Швидаком, говорили, что он неправильно себя ведет, что он должен подписать документы, которые ему ранее уже приносили на подпись юристы».
После первого допроса Денисова, состоявшегося 19 ноября 2020 года, звонивший ему аноним сказал даже, что Денисов «наговорил много лишнего и у него есть указание его «мочить».
Было и моральное давление – советы быть осторожнее, аккуратнее ходить по улицам, «но ничего конкретного, прямых угроз физической расправы не было». Из-за опасений за свою жизнь и здоровье Денисов отказался на следствии от очной ставки с Швидаком.
Сам Швидак говорит, что Денисов его шантажировал и требовал у него 2 млн рублей на «решение вопроса» с непривлечением к уголовной ответственности.
Еще одна версия защиты Швидака – что он якобы провел зачет долга перед «Волгатеплоснабом», предоставив право требования долга с экс-совладельца Балтинвестбанка Юрия Рыдника. Что не так в этой версии? Попробуем разобраться.
Московско-питерский бизнесмен и бывший председатель совета директоров Балтинвестбанка Юрий Рыдник когда-то руководил санкт-петербургским филиалом АО «Союзконтракт», был соучредителем благотворительного фонда охраны материнства и детства.
Сам Швидак говорит, что Денисов его шантажировал и требовал у него 2 млн рублей на «решение вопроса» с непривлечением к уголовной ответственности.
Сейчас большинство связанных с Рыдником фирм ликвидированы, сам бизнесмен с ноября 2018 года пребывает в процедуре персонального банкротства, инициированного Балтинвестбанком.
Впрочем, бывший бизнес-партнер Рыдника Александр Швидак очевидный факт его несостоятельности к моменту перехода долга не признает, на следствии он заявил, что «Рыдник всегда был состоятельным человеком и входил в десятку самых обеспеченных людей Санкт-Петербурга».
«Юра Рыдник родился в 1966 году в Ленинграде в семье советских инженеров. В детстве маленького Юрика мама одевала в синий бархатный костюмчик и отправляла с этюдником на пленэр рисовать пейзажи, — рассказывала несколько лет назад газета «Ленправда». — Но художественную школу Рыдник не закончил. Из херувимчика вырос банкир-мордоворот – типичный персонаж из анекдотов про новых русских»
В основу версии защиты о зачете долга Рыдника лег договор залога прав требования от 1 марта 2018 года, якобы заключенный между Александром Швидаком и директором «Волгатеплоснаба» Денисовым.
Согласно договору, в залог передавалось право требования залогодателя в размере $1,982 млн (129 млн рублей) к Рыднику Юрию Евгеньевичу.
Денисов на следствии заявил, что данный договор никогда не подписывал и рассказал фантасмагорическую историю, как в октябре 2020 года к нему в офис «Волгатеплоснаба» пришли двое мужчин (их внешность Денисов подробно описал) и сказали, что они юристы из Москвы, которые представляют интересы Александра Швидака.
Денисову предложили подписать договор залога прав требования от 1 марта 2018 года, пообещав вознаграждение в размере 2 млн рублей.
Денисов, ознакомившись с содержанием документа, «сразу в категоричной форме отказался его подписывать, сказал, что не намерен подписывать никакие документы «задним» числом», после чего попросил «юристов» уйти.
Как-то подтвердить факт этой беседы Денисов, правда, не смог: сотрудники офиса в тот момент были на «удаленке», камерами видеонаблюдения офис не оснащен. Впрочем, договор залога не опознала и преемница Денисова Виктория Тимофеева.
Юрия Рыдника тоже допросили как свидетеля, он расказал, что в 2009 году нуждался в деньгах и занял у Швидака 31 млн рублей на «личные цели».
Был подписан договор займа, срок погашения долга Рыдник не помнит. К договору подписывались какие-то допсоглашения, содержания которых фигурант тоже не вспомнил. На вопрос следователя, погашен ли займ, Рыдник ответил, что не погашен, поскольку он находится в стадии банкротства и не может погасить долг одному кредитору, минуя других.
О переуступке права требования долга «Волгатеплоснабу» Рыдник тоже ничего пояснить не смог. На вопрос, откуда взялись 129 млн рублей, если в долг он брал лишь 31 млн рублей, Рыдник отвечал, что это, вероятно, «накрученные пени и штрафы за просрочку».
И тут возникает знаковый свидетель – одна из бывших совладельцев «Волгатеплоснаба» Екатерина Ганжа, работавшая в компании юристом (и ведшая параллельно серию судебных процессов в интересах других структур бизнес-группы Швидака, более того, в какой то момент она засветилась и в качестве одного из совладельцев «Волгатеплоснаба»).
В ее версии и версии Швидака, договор залога прав требования якобы подписывался Денисовым, и Ганжа при этом даже присутствовала. На следствии Ганжа заявила, что данный договор ей знаком.
«Его текст готовила я лично по просьбе Денисова, договор подписывался 1 марта 2018 года в офисе «Волгатеплоснаба», при подписании кроме меня присутствовали Денисов и Швидак, договор подписывался в двух экземплярах. Один экземпляр был передан Швидаку, другой договор хранился в ООО «Волгатеплоснаб», где именно — мне не известно», — заявила на следствии Ганжа.
На скользкие вопросы – почему договору не был присвоен порядковый регистрационный номер и должен ли договор стать основанием для постановки указанной в нем суммы на баланс организации – Ганжа говорила, что она отвечать «не квалифицирована». Анатолий Денисов же на следствии заявил, что «считает показания Ганжи ложными, и по какой причине она дает такие показания, не знает».
Пока договор залога прав требования существовал лишь в виде копии, хотя Швидак и пообещал «позже» приобщить его к материалам дела через своих адвокатов.
Откуда вообще взялся данный договор залога – отдельная история. Одним из зиц-директоров «Волгатеплоснаба» был ранее неоднократно судимый и имевший проблемы с наркотиками Антон Лунин.
Именно Лунин в июле 2020 года подписал заявление о процессуальном правопреемстве «Волгатеплоснаба» в рамках арбитражного дела № А56-147258/2018 по иску Швидака к Юрию Рыднику.
Версия, почему Лунин вдруг озаботился этим арбитражным делом, выглядит довольно слабой: бухгалтер Анна Трошкина вдруг очень удачно «нашла» договор залога прав требования долга Рыдника перед Швидаком, датированный 1 марта 2018 года.
На тот момент Швидак уже был должен «Волгатеплоснабу» более 60 млн рублей, и Лунин якобы решил возместить долг путем обращения в суд за взысканием с Рыдника.
Следствие считает, что Лунин был номинальным руководителем, полностью аффилированным Швидаку, а суду были предоставлены документы, не соответствующие действительности.
В ходе расследования уголовного дела Александра Швидака следствие выявило ряд совсем странных моментов организации его жизненного пространства. Помимо открытых вопросов про оборудование для котельной, которое бенефициар «Волгатеплоснаба» почему-то хранил у себя дома, появились другие.
Так, стало известно, что в доме на 9-й Просеке, где Швидак проживал со своей молодой гражданской женой, бывшей моделью Яной Гридиной, находились личные вещи и вполне возрастного политтехнолога Эрнеста Старателева.
По крайней мере, разделить имущество всех троих, найденное в доме при обысках, силовикам оказалось затруднительно. Показания самого Швидака, похоже, лишь еще больше запутали ситуацию.
В доме, где Швидак проживал со своей молодой женой, находились личные вещи политтехнолога Эрнеста Старателева
Коттедж на 9-й Просеке, на улице Овраг Артек, был выстроен в 2009 году по проекту архитектурного бюро Пастушенко и Самогорова. Площадь трехэтажного коттеджа — 1145 кв. м, земельного участка под ним – 9,8 тыс. кв.м, один из этажей – цокольный. Кадастровая стоимость недвижимости составляет 30,7 млн рублей.
Отчуждение дома произошло в то время, когда в бизнесе Александра Швидака стали назревать проблемы, связанные с санацией Балтинвестбанка.
Сначала усадьба ушла доверенному лицу Швидака Анастасии Жорниковой. Когда кредиторы начали подавать в арбитраж иски о признании Швидака банкротом, Жорникова перепродала дом на 9-й Просеке. Его официальным покупателем выступил известный в Самаре политический и бизнес-консультант Эрнест Старателев.
Ранее в беседе с «Самарским Обозрением» Старателев называл дом «сараем» и обещал в скором времени его снести и построить что-то другое, по сути дела позиционируя себя полноправным хозяином особняка.
Однако, был нюанс: сожительница Швидака Яна Гридина уже после «продажи» дома активно размещала в сети фотографии его экстерьеров, интерьеров и себя в них.
При обыске в доме на 9-й Просеке 30 апреля 2020 года было изъято несколько наручных часов марок Breitling, Omega, Panerai Luminor, Franc Vila, Sevenfriday, Gerald Charles, Jaquet Droz.
На вопрос о принадлежности данных часов Швидак заявил: «надо уточнить, имеются ли документы у собственника дома (имеется в виду Старателев, поскольку на тот момент других собственников у дома не было. – Прим. ред.) на данные часы, где они были изъяты, а также у лиц, которые дарили часть часов из вышеперечисленного списка. Лично мне принадлежали часы марки Breitling, какие-то часы принадлежали матери моего ребенка Гридиной Я.П., какие-то хозяину дома Старателеву Э.Ю., какие кому часы принадлежали точно, сказать не могу».
Какое имущество арестовано у Александра Швидака и близких ему лиц
Итак, дело Швидака ушло в суд, в нем много странного и непонятного, но некоторые промежуточные выводы сделать уже можно.
В контексте персонального банкротства Швидака, и многомиллиардных обязательств перед кредиторами, которые оставили его рухнувшие предприятия, особенно красноречиво выглядит громкая декларация бизнесмена, сделанная им в ходе предварительного следствия.
Отвечая на вопрос адвоката, планировал ли он вообще возвращать средства по займам «Волгатеплоснаба» и за счет каких средства, Швидак заявил, что «он всегда исполняет свои обязательства в срок».
В печальной ретроспективе почти двадцатилетнего пути в бизнесе «золотого» наследника подшипниковой империи Игоря Швидака, эти слова его сына звучат почти как ирония. Младший Швидак превратил все, созданное отцом, в выжженную пустыню. И это ли не самое тяжкое наказание?
— Наталия Эльдарова
2024 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
