Титулованный самарский самбист рассказал, что мешает местным борцам повторить его мировые достижения

Самарскую область в качестве почетного гостя представлял самый титулованный самбист региона Владимир Березовский. Почему он сменил дзюдо на самбо? Что такое чидаоба? Скольких соперников он досрочно отправил на пенсию? Почему болевой прием называется «канарейка»? Об этом неоднократный чемпион мира, Европы и России, многократный обладатель Кубков мира по самбо самарский спортсмен Владимир Березовский рассказал в интервью «СО».

— Вопрос от дилетанта: как отличить дзюдо от самбо?

— Очень просто. Если на ковре борцы босиком и в кимоно — это дзюдоисты, а если в шортах и борцовках — самбисты. Кроме того, у дзюдоистов форма белая и синяя, а у самбистов — красная и синяя. Если же мы говорим о технике, то ранее одинаковые виды спорта дзюдо и самбо отличались лишь тем, что в самбо разрешались болевые приемы на ноги, а в дзюдо — удушение. Сейчас правила поменялись, и в отличие от самбо в дзюдо нельзя делать броски за ноги.

— А боевое самбо от спортивного отличается только правилами?

— Боевое самбо — это раздел самбо с ударами. Поэтому участников турниров по боевому самбо вы легко узнаете по защите — шлему, накладками на ноги и перчаткам. Кстати, довольно много легендарных спортсменов боевого самбо, в том числе и Федор Емельяненко, — выходцы из спортивного самбо. На высокий уровень боевое самбо вышло не так давно. Немногим больше 10 лет назад прошел первый чемпионат России по боевому самбо. А затем — чемпионат Европы и мира. Их основными участниками были как на мировых, так и на европейских стартах боксеры и тхэквондисты, а от России — спортивные самбисты.

— И что это значит?

— То, что сейчас каждый топовый боевой самбист владеет и ударной, и борцовской техникой на очень высоком уровне. А тогда, на международных стартах, они бежали напролом на соперника, получали в голову, пропускали удары, но брали за куртку (делали захват) и бросали на ковер. За счет борцовской техники многие выигрывали без единого удара. Сейчас, конечно, самбо трансформируется. И, как показывает практика, — очень много наших самбистов выступают в ММА. Среди них такие громкие имена, как Михаил Мохнаткин, Денис Гольцов, Валентин Молдавский. В основном все топовые бойцы в разных промоушнах — это все бывшие самбисты. Так что, можно сказать, — самбо в смешанных единоборствах это вид спорта номер один.

— То есть самбист — это универсальный боец?

— Именно так. Здесь и функциональная работа совершенно другая, и выносливость. Даже просто пять минут без ударов побороться уже тяжело, 15 минут — тем паче, и три схватки по пять минут «провозиться» в партере, получая в промежутках еще и по голове, — это дорогого стоит.

— Чидаоба — какой-то вариант самбо?

— Это грузинское национальное единоборство. Его еще картули чидаоба называют (в переводе означает «схватка человека со зверем или зверя со зверем». — Прим. ред.). Кстати, описание чидаобы есть в сочинениях Шота Руставели, а в прошлом эта борьба входила в обязательный комплекс подготовки воинов-аристократов. Тут на самом деле нужно сделать акцент не на этой борьбе, а на уникальности самбо. На том, что оно аккумулирует в себе лучшие техники и приемы многих национальных единоборств. У вас пальцев на руках и ногах не хватит, если я буду перечислять их все.

Помимо чидаобы это и армянская борьба кох, азербайджанская гюлеш, ўзбекча кураш и казакша курес, көрәш (татарская или башкирская борьба на поясах), бурятская борьба бухэ барилдаан, молдавская трынта. Этот список будет неполным без финско-французской, вольной американской, швейцарской, английской борьбы, ланкаширского и кемберлендского стилей, японского дзюдо и сумо — и далее везде.

Разновидностей борьбы больше 100, а то и 200. Список большой. И основатели нашей борьбы позаимствовали лучшее из десятков видов спорта, создав единое российское — самооборону без оружия.

И сейчас самбо набирает обороты во всем мире. Оно признано олимпийским видом спорта. Но в связи со сложившимся обстоятельствами — то пандемия, то СВО, его включение в программу Олимпийских игр откладывается на неопределенный срок.

И когда это случится, то не для всех это будет радостным событием. Для многих стран, например Соединенных Штатов Америки, это будет непростым испытанием, потому что российские спортсмены, как правило, являются фаворитами и лидерами в этом виде спорта. Отдавать олимпийские медали в нашу страну никто не захочет. Уже сейчас на мировом уровне из восьми весовых категорий в четырех — чемпионами Европы или мира становятся россияне. Самбо, несмотря на большую конкуренцию в мире, это наш вид спорта.

— Что способствовало такой гегемонии?

— Колоссальная конкуренция и жесткий, бескомпромиссный отбор на чемпионатах России. Как правило, на национальном чемпионате в каждом весе по 60-70 борцов, из которых по 6-8 заслуженных мастеров спорта, 25 мастеров спорта международного класса. И представьте, что у тебя каждая схватка с равным по силе соперником. На исход поединка может повлиять любая мелочь: правильно ли ты проснулся, хорошее ли у тебя настроение, фартануло ли тебе (да, без фарта и удачи в единоборствах нет успеха). Страна у нас огромная, и для того чтобы даже пробиться до чемпионата страны, надо пройти сумасшедший отбор. Если ты попадаешь в сборную России первым-вторым номером, то на чемпионате Европы или мира ты на 95% будешь в тройке призеров.

— А почему 95, а не 100 процентов?

— Есть спортсмены, которые прекрасно выступают внутри страны, но психологически не могут, не готовы бороться на международных стартах — проигрывают и остаются без пьедестала.

— Вы являетесь борцом, который в истории чемпионатов мира и Европы провел самую быструю схватку — 12 секунд. Это из серии фарта?

— Не согласен. Тогда я был готов очень хорошо. А в той финальной схватке чемпионата Европы, про которую вы говорите, моим соперником был самбист из Армении. Я заметил, что у него травмирована нога, причем рабочая — та, на которую я делаю все болевые приемы. Тут все было логично для меня — быстрая атака, перевод в партер и — сдача соперника. И я не считаю, что мне фартануло. Я использовал слабые стороны соперника. Мне в принципе очень комфортно выступать с иностранцами. Если я и проигрывал на чемпионатах Европы, к примеру, то только товарищам по сборной России. А так, не проиграл ни одного международного старта иностранцам. Даже когда по дзюдо выступал.

— Вы закончили выступать по дзюдо в 2012 году. Почему?

— Не знаю, с чем связано, но — не пошло у меня дзюдо. Поначалу складывалось неплохо, но затем, несмотря на то, что я дошел до молодежной сборной, меня практически не выставляли на соревнования. Я просто сидел месяцами на сборах в качестве спарринг-партнера — и все. Поэтому я сконцентрировался на самбо.

— А весовая категория осталась прежней?

— Нет, в дзюдо я выступал в 60 кг, а в самбо в 57 кг.

— Приходилось гонять вес?

— Я всегда на «сгонке». Когда выступал в 57 кг, то гонял с 70 кг. Но все эти «сгонки» — большой стресс для организма, и в 2012 году я перешел в 62 кг. Почувствовал себя посвежее и сразу выиграл Кубок России.

— Много теряете веса за тренировку?

— Два с половиной — три килограмма. И уходят они довольно легко. Но бывают и тяжелые «сгоны» веса. Один из таких был на сборах, когда я «подогнал» в районе 7 кг, у меня оставались лишних два килограмма, а организм отказывался «отдавать» эти килограммы.

То есть, я приходил на тренировку с весом 50 кг 100 грамм, надевал на себя три (!) спортивных костюма, сгоночный специальный костюм (сауна для быстрой «растопки»). После тренировки выжимал костюмы, майки, штаны — по полведра жидкости. Вставал на весы, а там — … тадам, 50 кг. То есть я выжал из себя почти 2 литра воды, но за тренировку сошло всего 100 грамм веса.

Четыре дня я с этим боролся. Вообще ничего не ел, кроме полплитки шоколада, был на одной воде. Вымыл из организма все, что можно было, в том числе и кальций. У меня были жесточайшие судороги, левую сторону у меня сводило полностью. Но в какой-то момент после тренировки вес стал 49 кг 900 гр. После чего за восемь дней я убрал до 48 кг, благодаря чему прошел вечернее взвешивание на соревнованиях. Бой получился не из легких. Утром у нас была борьба с грузинским борцом, а у меня уши закладывает, кровь течет из двух ноздрей.

Представляете, какой стресс для организма? Доктор мне тампоны, как у нас говорят, по самый мозг вставил, потому что если бы у меня пошла кровь на ковре, то меня бы сняли со схватки. Я первые три минуты каким-то чудом удержался, а потом в себя пришел, выиграл бой и даже нормально закончил соревнования.

— Глупо, конечно, спрашивать у спортсмена такого уровня, но — это стоило того? Я говорю про такое издевательство над организмом?

— Скажу так: понимание спорта у людей разное. Для одних это — выйти и постоять в парке с гантелями. Мы это называем физкультурой, а они — спортом. Для нас же спорт высоких достижений — это прежде всего характер и колоссальный труд, терпение и сила воли. А также травма и износ организма, как ни крути.

— А какое у вас самое, скажем так, болезненное воспоминание о спортивной карьере?

— Наверное, это 2012 год. У меня уже была назначена операция на коленный сустав. Я как победитель Кубка России должен был выступить на пяти этапах Кубка мира — в Казахстане, Москве, Венесуэле, Париже и Беларуси. По итогам этих пяти этапов определялся победитель Кубка мира, которому причиталось денежное вознаграждение, а российским борцам еще и присваивается звание «мастер спорта международного класса». Я решил, что если выиграл Кубок страны, то нужно взяться и за Кубок мира.

И, несмотря на назначенную операцию, полетел в Алма-Ату. Первую встречу я выиграл у действующего чемпиона мира по самбо. А во время второго поединка при подвороте из стойки у меня вылетела и завернулась назад коленная чашечка. Ну, я полежал, полежал, потом взял ее руками и вернул на место.

И в итоге вместо одной операции по факту мне сделали другую, после которой у меня было очень тяжелое восстановление. Медики не могли определиться ни с диагнозом, ни с лечением. А я ходить не мог месяц, потому что нога атрофировалась практически на 100%.

Тогда уже думал, что в спорт будет тяжело вернуться. Но, как говорится, «были бы кости, а мясо нарастет», и 4-5-часовые ежедневные тренировки в тренажерном зале помогли восстановить, закачать мышцу, чтоб вернуть ноге ее полагающуюся функцию. И отдохнувший от ковра за восемь месяцев восстановления я вернулся не только в спорт лет на пять, но и даже в обойму национальной сборной.

— Вы знаете, сколько у вас медалей?

— Нет. Их просто много, как и грамот, сложенных в огромную стопку. Все награды нужно где-то хранить, и поэтому медали «гроздьями» находятся по разным локациям — у бабушек, у родителей, у нас дома. Из-за чего пересчитать их нет возможности. Бывает, для интервью или съемок достанешь, посмотришь, поностальгируешь. (Улыбается.) Какую, в каких соревнованиях добыл, когда — 20 или 25 лет назад. Конечно, не все помнишь, но многое откладывается в памяти.

— У каждой медали обязательно есть своя история. Какая из них с вами останется навсегда?

— Серебро чемпионата России в Хабаровске в 2018 году. Перед поездкой на тренировке я сломал кисть (консолидированный перелом лучезапястного сустава), и рука просто не держала. После такой травмы нужно было вставлять пластину, но в этом случае я должен был пропустить чемпионат России.

А билеты уже были куплены, я — в заявке. Тренер Сергей Владимирович (Березовский Сергей Владимирович — отец и тренер Владимира. — Прим. ред.) спрашивает: «Может, не поедем?» «Поедем, — говорю, — как получится, так и получится». Жестко тейпирую всеми возможными пластырями кисть и выхожу на ковер. И вот тогда как раз и был мне фарт. Я вышел в финал России. Причем уверенно так. Представляете? Все получалось.

Даже там, где я каких-то бросков не делал, пошли те приемы, которые я лет 10 назад отрабатывал, а они получались так, будто бы я их нарабатываю годами. К сожалению, в финале я руку просто держать не мог, висела как плеть, и проиграл по баллам. И знаете, я был доволен этим серебром.

— Рука потом долго беспокоила?

— Года два еще мучила. Чтобы вы понимали — я сторонник того, что человеческий организм уникален своим свойством самоизлечиваться. Именно поэтому я не лег под нож, когда порвал сухожилия на пальце. Да, он у меня болтался какое-то время, но я походил в гипсе, делал упражнения на эспандере, и все обошлось без операции. Конечно, он полностью не сгибается, но прекрасно держит захват и меня не беспокоит. Или вот рука, которая полтора-два года меня мучила.

Чтобы она не «гуляла», я всегда выступал в жестком тейпе (тейп — клейкая полоска (лента) из ткани, напоминающая лейкопластырь, которая клеится на кожу. — Прим. ред.). И сейчас в принципе нормально она себя чувствует даже без бандажей и тейпирования. Дело в том, что у нас, легковесов, спортивный век недолгий (и сгонки веса — одна из причин). И нужно понимать, что, делая какую-либо операцию, ты вылетаешь минимум до полугода. А то и больше, а вернуться в строй будет крайне тяжело.

— В 2020 году вы стали заслуженным мастером спорта. Вы спорту-то когда сказали «до свидания»?

— Не говорил. Я до сих пор еще выступаю как действующий спортсмен. Но только если раньше у меня выходило по 20-25 стартов в год, то сейчас свел их количество до одного-двух, оставив самые важные. Потому как из-за возраста такой темп тяжело выдержать, да и скорость у меня уже не та. Я считаю, что как спортсмен выполнил то, что от меня требовалось, выиграл все, что мог. Надо уйти на хорошей ноте — победителем. А не приезжать на соревнования, где все видят, что ты уже не успеваешь за соперниками, а «ползаешь». Чего уж позориться-то? Неправильно это. Поэтому сейчас больше ухожу на тренерскую работу.

— Вы в спорте уже 30 лет. Как самбо изменилось за это время?

— Кардинально самбо поменялось в 90-х. Специфика борьбы стала более силовой, динамичной, зрелищной и даже, можно сказать, агрессивной. План подготовки и динамика тренировок тоже стали совершенно иными. Сейчас борец за сорок пять минут отработает в таком интенсивном режиме, что «уползает» из зала. Нам же до такой кондиции в 90-х нужно было по три часа тренироваться. И тренировали нас специалисты с советской закалкой по плану работы, как у моряков: «Тошнит, но плыть надо». Так и мы приходили в зал и по три часа «долбили» два броска.

— А сколько это всего бросков получалось примерно?

— По 500, 800, а то и по 1000 за тренировку. Но сейчас для сборной команды, например, объем работ на тренировки расписывают так, что мы ушатываемся за 45 минут.

— А вот я правильно понимаю, что на тренировке вы по таймеру отрабатывали на партнере скорость броска?

— Да, это скоростная работа. Нужно сделать 12 бросков за 12 секунд — один бросок в секунду.

— Вот есть Владимир Березовский, а чего же за ним даже Подберезовикова хотя бы нет какого?

— Наверное, это просто из-за отношения к спорту. Не знаю, как еще сказать. Ведь по факту у нас ребята тренируются до момента поступления в институт. Потом, когда начинается взрослая жизнь, им надо выбирать — учеба или спорт. Ну, и родители говорят: хватит сидеть на шее — иди работай, денежку зарабатывай или хотя бы учись. Я думаю, что надо как-то налаживать работу федерации, вносить изменения в общую систему подготовки. И лично я считаю, что перспективные ребята, которые попадают в призы, даже на округе, должны какую-то копеечку получать. Однозначно. Потому что в моем детстве или молодости мы шли на тренировку не как на тренировку, а как на любимую работу: пришел, получил удовольствие от тренировочного процесса, а тебе за это еще и заплатили.

Тогда ты уже думаешь: а если я сейчас выиграю этот старт, мне побольше будут платить. И это мотивировало. Сейчас, к сожалению, этого нет. Это большой минус. Без поощрения лучших спортсменов не будет у нас спорта с какими-то высокими результатами. И как бы это ни звучало нескромно, но нет никого на сегодняшний день, кто близко повторил бы мои достижения.

— Пять лет назад вы сказали, что вас, несмотря на все заслуги, в Центр спортивной подготовки (ЦСП) сборных команд Самарской области не зачислили. Так и не сложилось у вас отношений с ЦСП?

— Один год я все же простоял на ставке у них, а потом самбо из ЦСП опять убрали. Аргументировали это тем, что у нас мало международных турниров и мы мало медалей привозим с одного старта. Да, согласен, что у нас нет, как у пловцов, нескольких дистанций или, как у теннисистов, одиночного разряда, парного, микста и командного турнира в придачу. У нас единоборство. В одной весовой категории. И, естественно, с международного турнира мы привезем только одну медаль на брата, в отличие от тех, кто может пару-тройку за раз.

— Но вы за Татарстан выступали…

— Не совсем так. Да, в 2018-м я практически уже одной ногой был там и даже объявил об этом. О том, что остаюсь тренироваться в Самаре, но выступать буду за Татарстан. Однако меня уговорили остаться.

— Вы будто бы жалеете?

— Жалею. Если бы я перевелся, то сейчас за мои результаты там и квартиру бы дали, и зарплата была достойная.

— Учитывая, что вам на тот момент было 29 лет?

— Да.

— В этом году вы провели первый турнир на свои собственные призы.

— И на самом деле он прошел круто, на высшем уровне. Как чемпионат или первенство страны. И в Самаре такого уровня соревнования по самбо до этого не было. Правда. Участвовали борцы из 16 регионов. Приехало много молодежи, особенно те самбисты, которым нужно было выполнить мастера спорта. Всем все понравилось, все было круто. Но по денежке очень дорого вышло.

— Сколько, если не секрет?

— Два миллиона. Но мы одних призов закупили на 600 тысяч рублей. Думали, что нам поможет с залом минспорта. И вроде как обещали, но, к сожалению, так в итоге и не помогли. Но нам не привыкать к такому отношению, и потому — спасибо моим друзьям, близким, всем, кто помог в проведении соревнований и благодаря кому Открытый турнир по самбо на призы Владимира Березовского состоялся. От себя я учредил приз в номинации «Король партера». Им стал саратовский парень, который из шести болевых приемов сделал пять. Не могу сейчас утверждать, что повторим этот турнир на следующий год.

Но мы его планируем.

— Насколько популярно самбо у нас в регионе? Массовый ли это вид спорта?

— Массовый, да. И тут нужно понимать, что самбо сильно омолодилось. Если раньше можно было, как мой отец, прийти в 15 лет, а в 16 выполнить мастера спорта… То сейчас это из области фантастики. Вряд ли кто возьмется тренировать 15-летнего «новобранца». Для себя упражняться — без вопросов, пусть ходит, занимается на здоровье. Но для спорта высших достижений — нет. Он не достигнет высокого уровня, это практически невозможно. Поэтому и начинают заниматься с ребятами 5-6-летнего возраста.

— Одну из визитных карточек самбо часто называют «канарейка». Почему?

— (Смеется.) Почему «канарейка»? Этот болевой прием предполагает ущемление икроножной мышцы, а при определенных вариантах исполнения действует на связки и мениск коленного сустава. И поэтому все от него кричат, вскрикивают так, как поет канарейка. У нас есть еще «чижик» — это болевой на плечевой сустав или «салочка» — на коленный сустав.

— Это же инвалидом можно выйти с ковра…

— Можно, если грубо сказать. (Помолчал.) Я не горжусь этим, но факт остается фактом — очень много кому я поломал руки. Есть даже паренек, который, к моему сожалению, закончил спортивную карьеру после болевого приема.

— Влияет ли техника исполнения болевого на исход?

— Да. Болевые приемы нужно делать правильно. Иначе тебя самого могут «разорвать». Я сам лично видел 5-6 таких травм, когда ломается шейка бедра и нога уходит через руку за спину. Это страшное зрелище. Думаю, это конец спортивной карьеры. И, кстати, «канарейку» запретили использовать спортсменам моложе 14 лет. Именно потому, что участились травмы из-за неправильного объяснения тренерами этого приема.

— Вот вы сейчас сказали, что одного спортсмена вы отправили с ковра с травмой. Вы вообще как-то потом это осмысливаете?

— После того поединка я подошел к парню, извинился, пожал руку и сказал: «Выздоравливай». Травма в профессиональном спорте — это издержки профессии. Меня тоже ломали. Например, в 2016 году в Химках на чемпионате страны меня целенаправленно травмировали. Сделали запрещенное действие после свистка, после чего у меня сильно пострадал плечевой сустав, и я просто не смог продолжить встречу за выход в финал. На следующий год мы вновь встретились с этим соперником, пятикратным чемпионом мира, титулованным спортсменом, и меня предупредили, что возможно повторение прошлогоднего инцидента. Но тут уже я его досрочно отправил на пенсию, сделав жестко болевой прием.

— Вы злопамятный?

— Нет. Но не хочу, чтобы меня опять сильно травмировали. И просто сыграл на опережение. Получилось так, что он после этого поединка завершил карьеру. У меня там за всю историю, наверное, один спортсмен не сдался, но в итоге уехал на «Скорой помощи». Но тут уже выбирать каждому — терпеть или сдаться.

— Что бы вы хотели для самарского самбо?

— Процветания.

— Что для этого надо?

— Кардинально менять федерацию, ее структуру, систему подготовки и отношение к самбо в принципе.

— Правда ли, что на эту тему у вас немало конфликтов в региональной федерации?

— Нет. Отношения у нас прекрасные, но я считаю, что настало время изменить ее структуру. В ее рядах необходима молодая кровь. Чтобы решать проблемы и развивать этот вид спорта, нужны более молодые и амбициозные ребята. А то сейчас многие просто громко кричат за самбо, а по факту преследуют какие-то личные интересы. Кстати, я хотел выдвинуть свою кандидатуру на пост президента федерации самбо Самарской области. Но в итоге решил повременить с этим, потому что эта должность требует много времени для того, чтобы оказывать большую поддержку тренерам и спортсменам, привлекать спонсоров, искать финансирование. На тот момент у меня не было возможности этим заниматься. Но сейчас у меня есть возможность и поддержка тех, кто мне готов помогать в финансировании деятельности федерации.

— Так что бы вы изменили?

— Возобновил зарплату спортсменам и тренерам за высокие результаты. Провел бы назначение старших тренеров по каждому возрасту. Вернул практику учебно-тренировочных сборов региональной сборной. Чтобы собрались борцы от Сызрани, от Тольятти, Самары и выступали на турнирах не просто под названием «Самарская область», а как реальная сборная команда Самарской области. Если оставить все как есть, то ничего хорошего у нас и не будет. (Помолчал.) Сейчас есть планы, задумки. Хорошо, если все получится. Но — пока выдержим интригу и не будем забегать вперед.

— Ирина Зобнина