Титулованный тольяттинский марафонец — о том, зачем ему нужна общественная работа в легкой атлетике

Региональная легкоатлетическая федерация выдвинула в исполком ВФЛА двоих кандидатов. Зачем титулованному марафонцу общественная работа в ВФЛА? Насколько дееспособна комиссия спортсменов в структуре ВФЛА? Почему денежные премии за выполнение разрядов не будут способствовать развитию спорта в регионе? Об этом неоднократный чемпион и призер России, победитель международных марафонов тольяттинец Юрий Чечун рассказал в интервью «СО».

— Вы баллотируетесь во Всероссийскую федерацию легкой атлетики на пост председателя комиссии спортсменов?

— Да. И, конечно, войти напрямую в исполнительный комитет ВФЛА — это было бы хорошо. Самарская область подала документы двух кандидатов — меня и Елены Донькиной (самарская прыгунья в длину и тройным прыжкам, выступавшая на профессиональном уровне за Самарскую область в 1996-2004 годах.

Мастер спорта международного класса, чемпионка России, финалистка чемпионатов мира и Европы, ныне — подполковник, главный тренер Вооруженных сил по легкой атлетике, начальник спортивной легкоатлетической команды ЦСКА. — Прим. ред.). Но дело в том, что Положение о выдвижении кандидатов не предполагает более одного лица на одну и ту же должность. Поэтому Донькину выдвинули кандидатом в исполнительный комитет, а у меня есть возможность войти в состав исполкома в качестве председателя комиссии спортсменов, членом которой я являюсь последние несколько лет.

— А что из себя представляет комиссия спортсменов, для чего она нужна и насколько дееспособна в принципе?

— Как показала практика, функциональность этого органа зависит от того, кто его возглавляет. Поясню, когда нас два года назад избрали в эту комиссию, то я четко понимал — мы представляем всех спортсменов и, по сути, являемся своего рода мостиком между легкоатлетами и руководством федерации, благодаря которому осуществляется их связь и взаимодействие. На начальном этапе работы комиссии у нас были и какие-то встречи онлайн, и письма, которые мы писали председателю федерации о проблемах спортсменов.

— А какие проблемы приходилось доносить до руководства?

— Ну, например, чемпионам России по «выносливости» (в группу видов легкой атлетики на выносливость входят бег на средние и длинные дистанции и спортивная ходьба. — Прим. ред.) не платили стипендию. Они обратились к нам, мы вышли на руководство ВФЛА, и нам удалось решить вопрос в пользу спортсменов — им и стипендию начислили, и включили в списки на сборы.

Поэтому, по сути, комиссия спортсменов — это хорошая сила. Именно мы должны держать руку на пульсе спортсменов, а руководство ВФЛА должно почаще этот пульс проверять. Но по факту получилось не совсем так, как задумывалось изначально. Что касается лично меня, то я всегда подключался, когда ко мне обращались за помощью. Но потом заметил, что вся деятельность группы как-то тихо сошла на нет.

И вот за 11 месяцев этого года у нас была лишь одна встреча в феврале. А потом я и вовсе перестал проявлять инициативу. После того как предложил попробовать выбрать не того главного тренера, который нужен руководству, а которого действительно хотим мы. А мне в ответ было: «Я хочу на сборы поехать, поэтому не хочу ни с кем ругаться». После чего я отошел в сторону и стал просто наблюдателем.

— Но сейчас вы претендуете вновь войти в комиссию спортсменов.

— Да, но не в качестве простого члена комиссии, а на пост ее председателя. Это принципиально, потому что в этом качестве моя задача будет уже иная. Как я уже сказал выше — работа комиссии зависит от ее руководителя. И если я проиграю выборы, то не останусь в этой группе — уйду на следующий же день. Просто числиться на бумаге в составе комиссии мне неинтересно.

— То есть в идеале в исполкоме ВФЛА могут оказаться два представителя Самарской области?

— В идеальном варианте — да. Но все будет решаться председателями 76 региональных легкоатлетических федераций.

— Зачем вам вообще это нужно?

— На самом деле, отвечая на этот вопрос, могу сказать откровенно, что мне это не надо. И тут же уточню: не надо — в том смысле, что это не принесет лично мне никаких выгод и дивидендов, поскольку работа в исполкоме ВФЛА — обычная общественная деятельность, неоплачиваемая причем, но которая будет занимать определенную часть моего времени. Просто у меня в жизни наступает момент, когда статус действующего спортсмена отходит на второй план. Можно, конечно, оборвать все связи со спортом, сжечь мосты и найти себя в какой-то другой сфере, но я считаю, что за три десятка лет в легкой атлетике я набрался достаточно опыта и знаний, чтобы поделиться ими и принести пользу в развитии моего любимого вида спорта. Как именно я готов это сделать — это уже моя программа, которую мне предстоит презентовать за шесть минут, отведенных каждому кандидату на выборах.

— Есть ли позитивная динамика в деятельности федерации?

— Да. И я хочу отметить те положительные изменения, которые у нас сейчас происходят в легкой атлетике на всероссийском уровне. Заметно улучшилось качество проведения мероприятий, особенно это видно по организации чемпионата России на стадионе — это и трансляции по телевидению, и картинка, и комментаторы. Конечно, процесс идет на улучшение. Ведь еще два года назад мы и подумать не могли, что на чемпионатах России нам бонусом будут давать призовые деньги. Когда я в 2020 году выиграл чемпионат России по марафону и стал чемпионом страны, мне не дали ни одного рубля. А сейчас премируют не только на чемпионатах страны: в календаре ВФЛА появилась серия стартов — 13 этапов в течение года, на каждом из которых за попадание в призовую тройку атлетам полагается денежное вознаграждение.

— На каждый плюс есть свой минус.

— Согласен. И если в части проведения чемпионатов России в олимпийских видах ситуация улучшилась, то этого не скажешь про неолимпийские виды — здесь все очень печально и плачевно. Вот, к примеру, проводятся мероприятия по кроссу и горному бегу, которые не входят в олимпийскую программу. В последнее время, как правило, оформление и организация сводятся к одиноко стоящему столику рядом с начерченной мелом линией старта. А полтора десятка участников, а на некоторых дистанциях и вовсе по пять-шесть, вызывают грусть-печаль. При этом число участников напрямую зависит от подготовки и мотивации молодежи. Поэтому основная моя мысль, которая объединяет и олимпийские виды легкой атлетики, и неолимпийские, задача, которой я посвятил бы следующие четыре года, если меня изберут в исполком, — перераспределение средств на поощрение и подготовку молодых спортсменов. Да, в какой-то мере неординарно, но я считаю, что бюджет в большей своей части должен направляться именно на них, а не на ветеранов спорта +35. Я предполагаю, что, возможно, и навлеку на себя негатив тем, что готов ущемить в деньгах возрастных атлетов, но нам нужна молодежь: «молодежка до 23», «юниоры», «юноши». Именно ребята 16-, 18- и 20-летние, которые только, по сути, и начинают свой путь в спорте. Моя позиция в том, что нужно что-то срочно менять в направлении детско-юношеского спорта. Особенно в непростое для спорта и страны в целом время.

— А вы знаете своих конкурентов на выборах?

— Знаю двоих. Это действующий председатель комиссии спортсменов Василий Мизинов и Наталья Назарова — очень титулованная спортсменка, которая, как и я на сегодняшний день, является членом этой комиссии.

— Вы идете кандидатом от Самарского региона, где проблема юношеского спорта очень острая и болезненная — спортсмены в 17-18 лет, как правило, вместе со школой заканчивают и со спортом, не видя перспектив. Насколько решаема эта проблем и вообще есть ли шансы что-то изменить?

— Ситуация скверная. И о том, куда мы скатились и куда движемся, легко проследить по результатам на официальных стартах. А ситуация такова, что впервые в истории Самарская область не завоевала ни одной медали на чемпионатах и Кубках страны по легкой атлетике, марафону, полумарафону — ни в зимний, ни в летний сезоны. Тут я сразу оговорюсь — мы не берем горный бег в расчет (там медалисты и победители есть, но это не олимпийский вид) и я также не считаю спортсменов, выступающих по системе параллельного зачета. Представляете, до чего мы добегались, — в регионе, некогда боровшемся командой практически в каждой дисциплине легкой атлетики, ни в одном виде нет медалей!

— А почему вы не считаете «параллельников»?

— Потому что, несмотря на то, что они наши воспитанники, в протоколе в разделе «регион» первым обозначен не Самарский, а тот, который им в том числе платит зарплату. И, на мой взгляд, в этой ситуации несколько неправильно считать, что спортсмен выступает за нашу область. Всю свою спортивную карьеру я выступал за один регион — Самарскую губернию, и когда мне предлагали параллельные зачеты, мои принципы всегда были тверды — никогда не менять тренера и регион. Да, возможно, я максималист, но моя позиция была всегда такая — лучше потерять деньги, чем подписать параллельный зачет.

— Много потеряли?

— Много. И причем немалые. Мне предлагали стать «параллельником» и Санкт-Петербург, и Екатеринбург, и другие региоы. Но вот как-то я занял такую принципиальную позицию, что буду представлять только Тольятти. И, возвращаясь к вашему вопросу, могу сказать только то, что поменять ситуацию в отношении легкой атлетики в регионе можно, но не нам с вами и даже не на уровне федерации. Решать это нужно на уровне министерства спорта, городских и областных властей. Необходима пошаговая программа для поддержки спортсменов — «юниоров» или «юношей», чтобы они по окончании школы не уезжали в другие регионы или не бросали спорт. Их ведь не так и много: дай бог с десяток наберется тех, которые могут в призы попасть или в первую восьмерку на Всероссийских соревнованиях. Нужно просто принять факт — без поддержки резерва нет будущего. И неужели мы нашим большим регионом не можем поддержать таких «резервистов», которые пока не входят в спортивную элиту, но если им не помочь, выделяя средства на поездки на старты, на стипендии (пусть по 10-15 тысяч рублей), они туда и вовсе не попадут. Дальше, думаю, может быть еще хуже.

— Куда хуже-то?

— Дело в том, что есть еще второй момент — тех тренеров, которые регулярно поставляли Самарской области медалистов, становится меньше и меньше — от возраста не убежишь, а молодых специалистов именно в спорте высших достижений практически нет. Потому что большая часть из них работают именно на бизнес, на «любителей». И, по сути, все детские тренеры работают на двух работах. Сейчас нет условий, да и не то время, когда наши тренеры работали, не зная слова «отпуск» за всю свою тренерскую деятельность. Вполне допускаю, что по документации у нас весь тренерский штат по легкой атлетике укомплектован, но по сути у нас нет ни одного конкурентоспособного результата. Или — вот я был свидетелем нескольких мероприятий, и то, что я увидел, привело в уныние. У спринтеров на старт 60 метров или 100-метровку выходят под 200 человек. А на 800, 1500 метров — по два спортсмена. «Почему же?» — спросите вы. Потому что для того, чтобы бежать средние 400 или 800 метров, нужно, чтобы ребенок как минимум по четыре-пять раз в неделю тренировался. Я впервые стал чемпионом России в 2005 году в составе команды, когда мы выиграли эстафету 4х1500 м. Самое ценное было то, что вся наша эстафетная команда — воспитанники одного тренера.

— Я правильно понимаю, что вы находитесь в переходном периоде?

— Я 26 лет в спорте. Но спортивная карьера не вечна. К тому же в нашем виде спорта в отличие от командных ты не можешь заработать ту подушку безопасности, которой тебе хватит для спокойной жизни хотя бы в первое время, когда завершаешь карьеру действующего спортсмена. У нас все четко: бегаешь — зарабатываешь, не бегаешь — остаешься на бобах. За последние два года, когда я по большому счету ушел от марафонов и большого спорта, я много переосмыслил и даже немножко жалею, что не ушел из спорта раньше.

— Почему?

— Минус в спорте то, что ты долгое время находишься в определенных локациях и у тебя нет взаимосвязи с людьми на свое будущее. И когда заканчиваешь карьеру в спорте, то тебя охватывает некая растерянность. Ты вдруг понимаешь, осознаешь, что у тебя и друзей-то только эти пять человек, которые вместе с тобой бегают. Но у тебя с ними нет никаких других интересов, кроме как преодолеть дистанцию и добежать до победы. И вот тебе уже 38 лет, а у тебя кроме них никаких связей в жизни больше и нет. Условно говоря, ни в политической сфере, ни в театральной. Поэтому, несмотря на то, что 2018-2020 годы были лучшие для меня в профессиональном спорте, остается сожаление, что нельзя отмотать время, как кинопленку, немного назад, чтобы уйти.

— Мне казалось, что спортсмены, наоборот, стараются оттянуть момент прощания с профессиональным спортом.

— Переход на самом деле очень тяжело дается. Ведь спортсмены-профессионалы, по сути, живут иной жизнью, чем обычные люди. У нас собственный график работы — тренировки, соревнования, нет ни праздников, ни календарных выходных, мы не можем себе позволить сорваться и поехать внезапно отдохнуть, не предупредив перед поездкой контролирующий орган (национальное антидопинговое агентство РУСАДА. — Прим. ред.), мы даже при болезни инъекцию себе не имеем права сделать без разрешения антидопингового агентства. Но самое трудное это то, что ты со временем понимаешь, насколько мы ограничены в общении: в лучшем случае тебя хватает на спортивную сферу, а выйти за ее пределы уже нет ни времени, ни сил, ни возможностей. И сейчас у меня тот период в жизни, когда я расширил границы общения, сферы деятельности.

— Ваши многочисленные поездки по стране и ближнему зарубежью с этим связаны?

— Да. Куда-то я приезжаю с лекциями, с гуманитарной помощью, для проведения детских мероприятий или участия в награждении детей. Это все общественная деятельность, я ни рубля за нее не получаю. Наоборот — вкладываю собственные средства. Но мне это нужно. Нужно для того, чтобы смена деятельности, переход из спорта в новое русло не стали сильным стрессом, а были мягче и более органичными. Поэтому процесс перехода стараюсь как-то разнообразить и присмотреться, в какой сфере мне дальше нравится двигаться, чтобы добиться в ней таких же успехов, как и в спорте.

— То есть тему спорта вы для себя закрываете?

— Ответ будет 23 ноября. Это будет самый-самый главный день. Если я выиграю выборы, то спорт останется в моей жизни. Не буду лукавить или притворяться — я люблю спорт и все, что с ним связано. Мне нравится смотреть, как он развивается, как люди занимаются бегом или как начинают бегать независимо от возраста, но особенно дети. Меня охватывает особое чувство удовольствия, когда награждаю призеров и победителей или участвую в организации детских соревнований, да в любом спортивном мероприятии или связанном с легкой атлетикой. За те без малого три десятка лет в спорте он многому меня научил, а я многое увидел и узнал. И, конечно же, я хотел бы, чтобы этот опыт пригодился и спорт сохранился в моей жизни. План у меня есть, но все зависит от того, как пройдет 23 ноября. И не исключено, что утром 24 ноября я кардинально изменю свою жизнь, решив раз и навсегда сменить спортивную деятельность на что-то другое. Не могу сказать, но хотелось бы в спорте остаться, конечно.

— Программа «Мастер спорта», запущенная в этом году в Самарской области, предусматривает единовременные премии за выполненные разряды. Сама инициатива понятна — стимуляция молодых спортсменов к выполнению званий. На ваш взгляд, даст ли это развитие спорта в целом, той же легкой атлетики?

— А мне, напротив, инициатива непонятна. Напомним, что за выполнение «кандидата в мастера спорта» положено 22 928 руб., «мастера спорта» — 114 942 руб., «мастера спорта международного класса» — 137 931 руб. «заслуженного мастер спорта» — 172 413 руб. И, безусловно, это лучше, чем ничего. Но вот вопрос: будут давать премии по всем видам спорта или только по олимпийским? И одно дело получить разряд в видах спорта, где большая конкуренция, а другое дело — в тех, о которых никто толком не знает. Более того — это может стать лазейкой для коррупции или договорняка.

— Тут-то какие могут быть договорняки?

— Начну с того, что у нас в легкой атлетике в большинстве случаев для выполнения разряда необходимо показать определенный результат, но есть немало видов спорта, где звания дают просто по занятому месту.

— В футболе, например, на «мастера спорта России» могут претендовать футболисты, занявшие 1-4-е места в Кубке страны и национальном чемпионате. Но игроку также необходимо отыграть как минимум 30% матчей в турнире. Вот тольяттинский «Акрон» в сезоне-2022/23 сыграл в финальной четверке команд Пути регионов Кубка России, и 21-й игрок его команды стал «мастером спорта».

— Вот видите, а марафонцу, чтобы стать «мастером спорта» нужно 42 км 195 м пробежать за 2 часа 20 минут. Также в некоторых видах спорта для выполнения норматива нужно несколько составляющих — это и определенная категория судей, и число участников, и статус турнира. И возвращаясь к вопросу о договорняках. Как вы думаете, не будет ли для кого-то соблазном повысить разряд, если появиться такая возможность? Ну или вот вам ситуация: в этом году я стал вице-чемпионом России. А знаете, сколько я получил денег на подготовку к этому чемпионату России от родного региона, за который выступаю уже несколько десятков лет?

— Теряюсь в догадках…

— 14 тысяч рублей. 14 тысяч рублей мне выделили в период с 1 января по 6 июня на подготовку к главному старту сезона. Я тренировался на сборах в Киргизии, в высокогорье, и мне одна дорога Москва — Бишкек (в одну сторону) обошлась в 20 тысяч рублей. И поэтому когда меня спрашивают, почему я два года не выступаю на чемпионате России по марафону, я задаю встречный вопрос — сколько вы готовы выделить средств на подготовку? Потому что я не в том уже возрасте, чтобы вкладывать собственные средства в подготовку для того, чтобы заработать медаль для региона. Я ее «отдам» другому спортсмену своим неучастием в старте. Поэтому я немного вообще не понимаю эту инициативу — зачем она нужна? Для борцов, где достаточно выйти в полуфинал, чтобы получить заветного «мастера спорта»? А если в бронзовом поединке выйдут МС и КМС, как вы думаете, можно договориться с «мастером», чтоб получить 150 тысяч?

— Потом поделить? И что, реально такие вещи могут быть?

— Я не хочу никого обидеть. И заранее говорю: без обид. Но почему бы нет? Это было и раньше, и мы никуда от этого не уйдем. Правда, раньше это просто за звания договаривались, а тут еще и область провоцирует тебя договариваться за деньги.

— Вот вы чуть ранее говорили о поддержке молодых спортсменов. Развитие корпоративного спорта может как-то помочь в этой ситуации?

— Замечательный вопрос. В 2005 году я переехал в Тольятти из Киргизии и стал выступать за Россию. Когда я 18-летним парнем выиграл в один год чемпионат стран СНГ и Балтии, меня устроили на АвтоВАЗ с зарплатой 8-9 тысяч рублей. И это помогало мне выживать и совершенствоваться как атлету. Сейчас же на начальном этапе спортсмена уже нигде невозможно устроить: везде сокращения, урезания, оптимизация бюджетов. И мы же не говорим о сотнях тысяч рублей финансовой поддержки, здесь речь идет о нескольких десятках, чтобы юниоры бегали, прыгали, толкали, метали. Чтобы после школы продолжали заниматься спортом. А в реальности они лучше официантами будут работать, чем без толку бегать. Да им и бегать не на что будет — обувь для бега тоже нужно покупать. И на фоне того, как сейчас вся Россия развивает корпоративный спорт, в нашем регионе он уничтожен. А буквально 7-8 лет назад мы были лидерами в корпоративном спорте во всей России. Мы выигрывали Всероссийские соревнования у таких корпораций, как «Ростех» или «Роснано». У нас были замечательные команды, бегающие за АвтоВАЗ и «Роснефть». Мы участвовали в спартакиадах. Представляете, какая у нас, тольяттинских легкоатлетов, была нагрузка? Ведь помимо наших обязательных и официальных соревнований мы еще участвовали примерно в 16-17 соревнованиях по линии корпоративного спорта — именно по корпорации АвтоВАЗ. И мы выигрывали у всех и вся — привозили первое общекомандное место. Возможно, я и остался в спорте благодаря корпоративному спорту. В 20 лет я на эти 13-15 тысяч, которыми меня поддерживал завод, и обувь покупал, и всю экипировку, необходимую для бега, мог ездить на старты и сборы.

— В ближайшее воскресенье вы, по сути, определитесь, как проведете следующие четыре года?

— Получается, что так. Ключевые решения в развитии легкой атлетики, утверждение календаря соревнований, а также распределение премий нашим победителям и призерам зависят именно от исполкома ВФЛА. Работы много, и, надеюсь, именно от нас в дальнейшем будет зависеть развитие легкой атлетики. Мне родители сказали в детстве: «Живи так, чтобы нам не было стыдно за тебя!» Так и стараюсь жить. И всегда старался направить все свои усилия на развитие «королевы спорта». Я надеюсь, что 23-го я выберусь и через четыре года не стыдно будет смотреть в глаза и отчитываться о проделанной работе перед теми, кто меня поддержал на выборах. Вот и за мной теперь не только я, но и мой регион, за который я выступал на протяжении 19 лет. А тут для меня ответственность не только перед собой, но и перед своим регионом с большой историей и большим будущим.

— Ирина Зобнина