Бронзовый призер Олимпиады-2000 из Сызрани рассказал, чего хочет добиться на тренерском поприще

Почему соревнованиям понизили статус? Кого называют «сызранские дровосеки»? Много ли спортсменов работают в цирке? Как можно напугать судей? Об этом медалист Олимпиады-2000, а ныне тренер спортивной школы олимпийского резерва №2 Максим Алешин рассказал в интервью «СО».

— Как прошел турнир на ваши призы?

— На ура. Особенно зрители были впечатлены открытием, из которого мы сделали шоу с элементами показательных выступлений. Но не отдельных, а миксовых — когда гимнасты демонстрируют головокружительные элементы одновременно на всех снарядах. Спортивная гимнастика — это красиво, захватывающе, ошеломляюще настолько, что даже те зрители, которые не понимают гимнастику как спорт и никогда не приходили на трибуны как болельщики, были изумлены действом, которое мы им там устроили. И они оценили все достоинства нашего вида спорта — силу, гибкость, ловкость захвата, акробатические элементы, умение переходить с одной части снаряда на другую. Реакция у всех была одна: «Супер!» Никто не ожидал ничего подобного. Это вкратце про открытие, которое у нас было отдельным действом. А что касается соревнований, то почти из полсотни участников Сызрань была представлена девятью спортсменами. Гимнасты соревновались в многоборье и на отдельных снарядах. Воспитанники сызранской СШОР №2 завоевали в общей сложности 13 медалей. Из них шесть золотых, три серебряных и четыре бронзовых. Призерами стали Николай Рыбаков, Сергей Стекольников, Тимур Абайдуллин и Кирилл Красвитин.

— Среди участников — перворазрядники, кандидаты в мастера и юниоры-мастера. Почему остановились именно на таких разрядах?

— Дело в том, что соревнование проходит на стандартном оборудовании и «юношеские» разряды на нем выставлять опасно. Одно дело, когда дети занимаются в своем тренировочном зале, оснащенном ямой с поролоном для приземления, а другое дело — на помосте, где для них травмоопасно, и потому страшновато их выставлять. Просто спортивная гимнастика сейчас сильно омолодилась. Честно говоря, поскольку перворазрядники — это неокрепшие маленькие дети, я побаивался и тянул до последнего с принятием решения об их допуске на турнир.

— А почему у вас были представлены только мальчики?

— В нашем зале мужские и женские группы могут тренироваться и выступать только попеременно. Потому что у снарядов для женщин и мужчин используются разные крепления, и для женских имеются специальные тросы, которых нет в этом помещении. Однако я намерен турнир развивать, растить, и в ближайшей перспективе мы планируем расширить не только географию участников, но и программу соревнований. Для этого должны быть представлены все снаряды и включены состязания девочек. Я также планирую вывести открытие турнира на еще более высокий уровень и сделать его не просто стартом соревнований, а яркой и полноценной составляющей частью турнира. Да, мы повышаем планку. Тут нужно понимать, что в современном мире спортивной гимнастики важным моментом является ее «упаковка», чтобы было громко, ярко, эффектно, празднично, с красивыми спецэффектами — по-другому народ на трибуны не привлечь. Шоу должно создавать позитивное настроение, чтобы еще и заинтересовать гимнастикой.

— Правда ли, что вашим соревнованиям пришлось понизить статус?

— Да. В прошлом году они были Всероссийскими, а в этом — городскими, но открытыми. И, по сути, они получились матчевой встречей. Прямо как в старые добрые времена, мы собрали весь наш Приволжский федеральный округ на контрольную тренировку перед важным стартом — первенством ПФО. И перед ним всем нам нужна была генеральная репетиция, потому и сроки турнира выбраны неслучайно. Нужно было прочувствовать соревновательный дух, попробовать свои силы на снарядах, подчистить огрехи, посмотреть, кто и как справляется с нервами — трясутся или не трясутся руки. Тут ведь все взаимосвязано: если нервничаешь так, что начинают трястись руки, то гимнаст опаздывает с движениями, и, например, такой коварный снаряд, как конь, моментально это почувствует — одно неточное движение, и он тебя просто сбросит.

— Вы довольны выступлением своих спортсменов?

— Скажем так: работы всегда хватает. По моему мнению, нет предела совершенству, а для роста спортсмена я всегда буду им недоволен, но в рамках разумного, конечно. Я сам через это прошел. Чтобы меня Владимир Сергеевич Кириллов (тренер Алешина. — Прим. ред.) похвалил — да никогда в жизни.

— Вообще никогда?

— Потом уже, когда я закончил со спортивной карьерой. А пока я был действующим спортсменом, не было ни одного старта, даже если я его выиграл или в призы попал, чтобы хоть слово поощрительное было сказано. Выиграл «Европу»? Молодец, но вот тут и тут плохо сделал. «Как плохо? Я же выиграл», — говорю. А мне в ответ: «Не ты выиграл, а соперник ошибся, и поэтому тебе повезло». Эти нюансы важны для спортсмена, потому что тогда начинаешь смотреть на победу другими глазами. Как в моем случае. Я потом подумал и понял: действительно, если б соперник не упал, то я мог и не выиграть. Так что нужно прибавлять. Да и вообще, что такое Европа? Нужно мир покорять!

— То есть вы пошли по стопам своего тренера?

— Да. Это эффективно, если хочешь результата. Сейчас гимнастика сильно изменилась в плане чистоты исполнения упражнений, и бешено снимают очки за неоттянутые носки или чуть согнутые колени. То есть в спортивной гимнастике надо работать, как в художественной. Понимаете, насколько чисто надо все исполнять? (Все упражнения в спортивной гимнастике оцениваются от 0 до 10 баллов со снятием в целый балл, полбалла и десятые доли балла. — Прим. ред.)

Думаю, в плане чистоты на ближайший цикл перед Олимпиадой будут следить жестко. И на любом снаряде заработать хотя бы 8,5 балла сейчас — все равно что в мое время получить 10 баллов. Чтобы вы понимали, каждый из 10 элементов, составляющих комбинацию гимнаста на любом снаряде, — это наисложнейший трюк, и выполнить все 10 трюков на каждом снаряде идеально чисто практически невозможно. Поэтому вся работа направлена только на это.

— Что-то может несколько компенсировать чистоту: сложность, артистичность…

— Хореография. Без нее получить высокие баллы сложно. На начальном этапе одновременно с общефизической подготовкой закладывается хореография, которой, к сожалению, у нас в Сызрани нет. Я бьюсь с решением этого вопроса, но пока безуспешно. На сегодняшний день ситуация такова, что у девочек хореография есть, а у мальчиков — нет. О каких высоких результатах можно говорить, если мы будем уступать соперникам в этом компоненте? С грустью глядя на выступление наших сызранских мальчишек, называю их «сызрaнские дровосеки». Это не в обиду им, а в упрек системе, неповоротливой, не желающей идти в ногу со временем и не создающей условия для достижения результата. Наши медали завоевываются скорее не благодаря, а вопреки. Чтобы вы поняли, почему так душа за пацанов болит, поясню, что значит «нет хореографии». Это значит — нет осанки, красоты выступления. Все равно что медвежата в цирке вышли, откувыркались, программу свою выполнили и ушли. И это не просто некрасиво по меркам гимнастики, а чревато серьезным снятием баллов. Ведь именно благодаря хореографии спортсмен может подать себя и выгодно преподнести судьям свою программу в вольных упражнениях. Вот он вышел с осанкой, улыбкой, и шансы, что ему оценку поставят больше на одну десятую балла, очень высоки. Из 10 баллов артистичности хореография оценивается максимально — на 4 балла, аэробное содержание и музыкальность с самим упражнением — по три.

— Но в Сызрани есть и фигуристы, и гимнастки-«художницы», с ними работают хореографы. А для мальчиков-гимнастов нельзя найти специалиста? Это какая-то сложная система?

— Система все та же, и именно поэтому никто не хочет в ней работать. Все упирается в деньги, и в этом плане ничего не изменилось. Как была тренерская должность неблагодарная и низкооплачиваемая, так и осталась. Нет желающих работать на ставку в 15 тысяч рублей. В итоге мы изворачиваемся как можем и через личные контакты за собственные средства изыскиваем возможность заниматься урывками хоть по два часа в неделю. Но, по сути, я осваиваю роль человека-оркестра. Я и тренер, и психолог, и мама с папой, а как дело доходит до вольных упражнений — начинаю ставить хореографию: голову приподними, пальчики натяни, локоточки выпрями, лопатки соедини, чтобы спина была прямая.

— Правда ли, что вы выступали по окончании карьеры с цирком?

— Да.

— Как вы попали туда? Цирковое сообщество вроде бы очень закрытое, и с «улицы» попасть туда сложно.

— В моем случае цирковой период начался спонтанно: мне позвонили вечером, а утром я уже уехал. На встрече мне назвали жанр, в котором я буду выступать — воздушный полет. Я посмотрел вверх, под купол цирка, на высоту 15 метров, где мне предстояло выполнять трюки, и стало очень страшно. Я подумал: «На фиг оно мне нужно? Это же реально страшно!» Хотел развернуться и уйти. Но… вспомнил все свои заповеди и в том числе, что человек ко всему привыкает, и как закаленный спортом атлет «заднюю» не дал, решил попробовать. А когда попробовал — мне это стало нравиться. Я летал. В прямом смысле этого слова. И не просто летал, а со временем старался летать выше и выше. Это как в спорте — стараешься сделать элемент лучше, а в цирке качество номера определяется высотой его исполнения. Так я провел в Московском Государственном цирке на Вернадского в общей сложности два года. В том числе год гастролировал с труппой в Великобритании. Но после того как однажды очень неудачно упал, стал бояться разбиться насмерть и на этом цирковую карьеру для себя закрыл.

— То есть разговоры воздушных акробатов и гимнастов про то, что они не боятся летать под куполом цирка, — лукавство?

— Страх еще как присутствует, не зря говорят: «Не боятся только дураки». Я обучался работать на высоте с лонжей (от фр. longe — аркан, веревка; в цирке приспособление, страхующее артистов во время исполнения опасных трюков. — Прим. ред.). И даже когда трюк отработал раз по сто, все знаешь даже с закрытыми глазами, но как только лонжу снимешь — ощущение, как будто в первый раз. И каждый раз нужно себя пересилить, чтобы отпустить руки от трапеции и приземлиться.

— Ощущения от выступления на соревнованиях и на цирковой арене схожи?

— Да, практически те же самые. Публика везде публика. Да и адреналин свое берет, как ни крути. И сколько бы я ни говорил своим близким, что у меня нервы железные, адреналинчик был всегда. Перед каждым представлением, а выступление длится 7-12 минут, состояние как перед стартом, хотя номер был готов идеально. А зрители одинаковые, хотя в цирке побольше кричат, аплодируют, в отличие от гимнастики, на которую мало кто ходит. Возможно, считают этот вид спорта скучным. Поэтому я и сделал открытие своего турнира в этом году с показательными выступлениями, и это зацепило народ. И публики много пришло, и ей это так понравилось, что зрители не просто хлопали, а кричали и ногами стучали. Но это шоу было на открытии, а как только началась гимнастика — народ ушел. Остались, образно говоря, три человека, и хлопать стало некому. Как поменять отношение к виду спорта — ума не приложу.

— Может, зритель еще не осознал, что цирк — этот тот же спорт, но в другой упаковке?

— Наверное, да.

— В цирке много спортсменов?

— Очень. Во-первых, туда идут те, кому не удалось высоко подняться в спорте. Ведь цель — Олимпийские игры — достигаема далеко не для всех, даже для того, чтобы отобраться на них. Или ты можешь работать как проклятый, но на «Круглое» так и не попадешь. (База «Озеро Круглое» является основным центром подготовки сборных команд России по спортивной гимнастике и плаванию. — Прим. ред.) Когда не удается задать планку в спорте — идут в цирк. Там много жанров, и в каждом из них есть свои специализации. (Гимнастика — цирковой жанр, включающий демонстрацию упражнений на специальных снарядах и аппаратах. 20 поджанров: партерная — на турниках, на кольцах; воздушная — полет, на трапеции, на корд де волане и др. — Прим. ред.) А с элементами акробатики — каждый жанр, даже иллюзии. А кто лучше всех умеет делать акробатику — только гимнасты. Их берут с руками и ногами, в прямом и переносном смысле слова. Цирковые представители ездят по миру, по стране, смотрят, выбирают, приглашают. Это как в футболе скауты выискивают таланты для клубов, здесь — гимнастов для цирка. Поэтому если ты хорош в зале, то можешь зарабатывать и после спорта, и спрос на тебя будет.

— Конь, кольца, бревно, брусья, перекладина, вольные упражнения — какие эмоции вызывает каждый? Где вы чувствовали себя королем?

— В спортивной гимнастике любимый снаряд всегда тот, который получается. Вот неделю получается конь — он самый любимый. Через неделю кольца — теперь они любимые. А если не получается снаряд — ты его ненавидишь. Недельку-другую или до тех пор, пока не будет все получаться как надо. Это, конечно, все утрированно, но смысл такой. Мне, так как я был артистичный, больше всего нравилась перекладина. Настолько, что я играл с судьями, зрителями и мог превратить выступление в представление. А во время перелетов я мог даже напугать судей.

— В каком смысле?

— В прямом. Меня ругали за это и говорили, что нельзя так делать. Но эффект, произведенный этой своего рода «издевкой» над судьями, стоил того. (Смеется.) Чтобы вы представили, попробую пояснить на пальцах. Сначала напомню, что в гимнастике есть термин «перелет». Упражнение на перекладине состоит из вращений вокруг снаряда и перелетов, элементов, когда гимнаст прерывает хват снаряда. Перелеты — это элементы, которые предполагают отпускание рук от грифа, перелет через плоскость грифа и приход в вис. И вот я специально мог исполнить перевод на перелет не на ладонь, а на пальцы, что обычно чревато фактически выбросом гимнаста с перекладины и дальнейшим его падением. При этом я не вскрикиваю, но делаю вид, что меня вот-вот оторвет от перекладины. Естественно, судьям и зрителям страшно было.

— Вы сами это придумали?

— Да. Однажды получилось само собой, а потом несколько раз повторил. Смотрю, судьи какие-то скучно-суровые сидят, подумал, нужно их взбодрить. Ну вот и взбудоражил зал, который вместе с судьями охнул, потому что это только я был уверен в том, что все хорошо, а со стороны смотрелось, что я улечу и разобьюсь.

— У тренера инфаркт не случился?

— Важная ремарка: с родным тренером я таких вещей не делал. Никогда.

— Спортивная гимнастика часто связана с травмами. Как выходить на снаряд, на котором травмировался?

— Профессионального спорта без травм не бывает — это да. После того как ты травмировался, важно перебороть страх, опять пойти на этот снаряд и исполнить тот элемент, на котором ты поломался. До тех пор пока ты этого не сделаешь, будешь бояться и постоянно думать о нем. Каждый божий день он будет преследовать тебя снова и снова. Ты будешь его вспоминать, и он будет крутиться у тебя перед глазами. Но как только переборешь страх — мысли сами улетучатся из головы. И ты просто идешь дальше. Так своим спортсменам я и говорю. Есть много примеров того, когда мальчишка травмировался на каком-то снаряде и потом уже никогда этот элемент не сделает. Но почему не попробовать перебороть свой страх? Это поможет не только в спорте, но и в жизни.

— Как повлияла травма на вашу спортивную карьеру?

— У меня была профессиональная травма. Под нагрузками долгое время болела кость, и в один момент она просто не выдержала и сломалась в кисти. Запястье состоит из восьми коротких губчатых костей, расположенных в два ряда, и вот одна половинка кости была мертвой, когда ее вытащили. Врачи вырезали из таза кость, отшлифовали под вынутую и вставили на освободившееся место. Теперь запястье гнется на 15-20 градусов. В повседневной жизни это мне не мешает, но в спорте я так и не смог восстановиться: не могу делать стойки на руках. А какой гимнаст без стойки на ковре?

— А как вы выступали в цирке?

— Там я только крутился. Кроме того, меня ловил ловитор в «замок» — рука в руке, и кисть в выступлении никак не была задействована (ловитор — гимнаст или акробат, ловящий вольтижера или выполняющий с ним различные гимнастические упражнения. — Прим. ред.).

— Насколько сейчас омолодилась гимнастика?

— Ой не знаю. Мне кажется, к нам скоро беременных женщин приводить будут, чтобы тренировать начали сразу, с рождения — это мы так шутим с коллегами. А так с двух-трех лет в частные секции приводят детей. Просто, чтобы ребенка зачислили в спортшколу на бюджетной основе, ему необходимо сдать нормативы. Поэтому родители, которые хотят, чтобы ребенок занимался этим видом спорта, идут в частные клубы и секции.

— А почему вы не открыли свою школу? Ваши титулы очень громкие и вполне позволяют.

— Я работаю не ради денег, а ради результата. И хочу, чтобы мои спортсмены, с которыми я буду работать насколько меня хватит, тоже чего-то достигли в спорте. Даже если не добьются в спорте высот, пусть увидят мир или хотя бы страну. Я все для этого сделаю.

— Если бы было возможно вернуться на машине времени в 2000 год, чтобы вы изменили?

— Интересный вопрос… Что-то бы точно поменял. Образ жизни, наверное. А вот все, что касается спорта, оставил бы прежним.

— Какие цели и задачи у спортсменов — чаще всего понятно. А какие цели и задачи на предстоящий сезон вы поставили себе как тренеру?

— И у спортсмена, и у тренера цель одна — Олимпийские игры. Есть у меня 11-летний спортсмен, который тоже мечтает покорить эту вершину. Так вот, готовиться нужно уже сейчас. На этот счет у меня лично в голове расписано все на 10 лет вперед. Спортсмен, правда, еще ничего об этом не знает. Я просто хочу, чтобы он самостоятельно поставил себе эту цель. И тогда мы будем вместе двигаться к ее достижению.

— Есть ли у вас условия, чтобы работать на таком уровне?

— Конечно. Да, у нас в Сызрани маленький зал. Но чтобы достичь таких высот, он оснащен всем необходимым профессиональным современным оборудованием.

— То есть жить месяцами на «Круглом» уже не нужно?

— Нет, без этого невозможно. Это как маринованные огурцы в одной банке — в одиночку не замаринуешься до нужной кондиции. Поэтому через это нужно пройти. Но на «Круглое» нужно еще попасть. Это не всем удается. Но если попал — используй шанс по полной, и из тебя там сделают спортсмена. И либо тебя оттуда выгонят, потому что не справишься с поставленной перед тобой задачей, либо попадешь на пьедестал. Других путей оттуда нет.

— Ирина Зобнина