Константин Титов: «Нужно идти до западных границ»

— Накануне завершившегося недавно саммита G20 были обнародованы планы Евросоюза и дальше вводить санкции против России — вплоть до ее полной изоляции. Как в таких условиях может развиваться наша страна? Нужно ли нам полностью концентрироваться на своих ресурсах?

— Я поддержу позицию президента России Владимира Владимировича Путина и председателя Правительства РФ Михаила Владимировича Мишустина. Многие у нас, к сожалению, импортозамещение понимают пока еще несколько неправильно — как изоляцию от мировой экономики. На самом деле мы должны использовать любую возможность, чтобы не терять связей с мировым рынком, присутствовать на нем. И это не только такие отрасли, как нефть, газ, дерево, металлы, продовольственное зерно, но и вооружение.

Мне кажется, есть здравая часть мирового сообщества и в Европе, осознающая, что свои интересы ценнее, а выгодоприобретателем от всей этой катавасии, связанной с санкциями против России, являются только Соединенные Штаты Америки. Европа же вынуждена покупать у них дорогой газ, сталкиваться с дефицитом металла, электроэнергии, удорожанием ГСМ. И это ведет к тому, что многие предприятия из локомотива экономики Европейского союза, в частности Германии, начинают перебираться в США. Но для всех осознание происходящего наступит нескоро — твердолобое «сейчас задавим Россию санкциями» растянется на многие годы. Это надо понимать и работать, не сдавая своих позиций!

А если слушать западных экспертов, то можно решить, что делать ничего не надо, только вооружение производить и воевать.

— На каких позициях в экономике нам необходимо сосредоточить усилия? Каким принципам при этом следовать?

— Самая трудная, но решаемая задача — восстановление своего производства и прежде всего — в машиностроении. Мы многое можем быстро сделать, но для всего нужны машины, оборудование. Поэтому, конечно, сегодня необходимо развивать производство средств производства. Особенно явно эту потребность мы сегодня чувствуем в авиации и уже начинаем ощущать на железной дороге: начинает не хватать запчастей на «Сапсаны», например. Государство должно способствовать развитию этих производств, в том числе комплектующих и запасных частей.

Далее смотрим все, что связано с микроэлектроникой. Микрочипы сегодня нужны везде. А монополистом в их производстве является Тайвань. Американцы уже начали создавать и у себя такое производство. Наладить его непросто, а у них есть и роботизированное оборудование, и в отличие от нас они имеют возможность печатать деньги, да еще и задорого их продавать. Возможно, чтобы создать такое предприятие, им потребуется года три. И нам нужно работать в этом направлении. Не случайно сфере IT и работающим в ней специалистам сегодня дают серьезные льготы и преференции.
Поддержать нужно и легкую промышленность — не только для того, чтобы мы с вами могли одеваться, но и для фронта. Там нужны одежда, теплое белье, специальные маскировочные сети и т.д. Малые и средние предприятия могут очень быстро наладить их производство, и в этом их также надо поддержать.

И самое главное — сельское хозяйство. Наша часть сделки по обеспечению зерном голодающих в Африке и Азии не была выполнена. (Зерновая сделка заключена Россией и Украиной при посредничестве Турции и ООН в Стамбуле 22 июля. Содержащиеся в ней условия допуска на мировые рынки российских минудобрений и зерна были сорваны. — Прим. ред.) Я лично считаю, что в этом серьезно виноваты Гутерриш и Эрдоган (генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш и президент Турции Реджип Тайип Эрдоган. — Прим. ред.). Да, Эрдоган — дядька хороший, принципиальный. После взрыва в Стамбуле отверг соболезнования США, подозревая, что это провокационные действия их служб. Это мужественный жест. В то же время мы прекрасно понимаем, что есть интересы Турции и есть личные интересы Эрдогана — у него выборы на носу. И в этой ситуации подходит принцип «доверяй, но проверяй».

И мы должны всячески поддержать нашу армию, любыми способами наращивать свои производительные силы. В этом направлении сегодня и по линии администрации президента, и по линии правительства, и по линии Совета Федерации и Государственной думы работа идет. И у меня есть надежда, что в сплоченном строю мы достигнем намеченной цели.

— Означает ли сказанное, что наша страна перешла на мобилизационную экономику или, как уже говорят, на военные рельсы?

— Наша экономика должна быть мобилизационной, иначе мы ничего не добьемся. Понимаете, у нас же очень сложный механизм финансирования расходов — как в ЖКХ, так и в армии. Нужно проводить тендеры в соответствии с 44-ФЗ, документацию оформлять. Сегодня требуется все делать значительно быстрее, и по некоторым позициям это уже происходит. Техника выходит из строя или уничтожается огнем противника. Нужна ее быстрая замена. Снаряды и дроны расходуются вообще каждый день, и их производство должно работать безотказно. И на складах должно быть все. Если чего-то не хватает, следует об этом сразу докладывать. А то частичную мобилизацию объявили только в сентябре, когда СВО уже несколько месяцев шла, и вдруг выяснилось, что не все для мобилизованных есть. За такое нужно публично наказывать.

Самое больное — это, конечно, люди. Я два раза смотрел репортаж, когда выступал командующий объединенной группировкой российских войск на Украине Суровикин. На него больно было смотреть — как человек переживал, когда говорил, что нужно сделать то, что непопулярно во всех кругах, — оставить занятый рубеж. Но он понимал: если сегодня не скажет правду и не сделает это, то можно проиграть все. И вы посмотрите: они (ВСУ. — Прим. ред.) готовились взять Херсон, а вошли в город практически без боя. И нет счастья-то у них. Теперь они в этой ловушке. А мы этот ход сделали для спасения наших солдат и выстраивания заранее подготовленных рубежей. И есть теперь естественная преграда — река Днепр. Помните Гоголя: «Не каждая птица долетит до середины Днепра»? И в этой ситуации Зеленский (президент Украины. — Прим. ред.) уже должен немножко снизить гонор и начать стремиться к переговорам. Я так вижу эту ситуацию. Посмотрим, что дальше будет.

— Как может развиваться ситуация в сельском хозяйстве, в том числе с экспортом зерна, когда возникают то одни, то другие проблемы? Казахстан, например, ввел такие транзитные тарифы, что фактически заблокировал транспортировку зерна по своей территории для Китая и других стран?

— Казахстан, конечно, пользуется моментом, пытаясь усидеть на двух стульях и показать американцам, что он свой и для них. А я сейчас думаю: в свое время многие возмущались и сомневались в необходимости вести трассу М12 дальше на Новосибирск. (Скоростная трасса М12 изначально планировалась как альтернативный маршрут Москва — Казань, однако в прошлом году стало известно, что ее поведут дальше на Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Барнаул и Бийск — к границам Монголии. При этом к М12 будут подводить и все прилегающие области, в том числе Самарскую. — Прим. ред.) На самом деле все правильно рассчитано. По М12 мы сразу на Монголию выходим, минуя Казахстан с его «туда-сюда».

А основная проблема у нас в сельском хозяйстве — это выращивание овощей в закрытом грунте, в теплице, потому что электроэнергии требуется много. Все-таки зима у нас длинная.

И — семена. По многим позициям мы закрываем этот вопрос, а по некоторым надо еще развиваться и догонять. Здесь импортозамещение не означает, что нужно вместо голландских семян томатов покупать турецкие, например. Импортозамещение — это создать свое. Мы уже научились выводить засухоустойчивые сорта и разные другие. И в результате, хотя начало сезона в этом году было не очень хорошее, все равно 150 млн тонн зерна собрали.

— Как все-таки правильно понимать импортозамещение? Когда АвтоВАЗ рассчитывает заместить комплектующие производимыми в Турции и Китае — это нормальная позиция? Или опираться лучше все-таки на ресурсы внутри России?

— Китай — дружественная нам страна. Мы сегодня партнеры в войне с Соединенными Штатами в экономических решениях. Но я все-таки был бы поосторожнее с ним. Автомобильный рынок у нас сейчас упал: Америка, Франция, Англия, Германия перестали поставлять нам свои машины. И что сделали китайцы? У них были дешевые автомобили. И тут вдруг цены на них взлетели сразу от 30 до 100%! Из-за чего? Разве изменилась логистика? Нет, они выросли ни на чем! А с другой стороны, посмотрите — как китайцы покупают наш газ, нашу нефть. Они везде требуют премию по удешевлению, хотя им и так продают по самым низким ценам в мире. Потому что для Китая на первом месте — Китай и его экономика. И они стремятся быть действительно полновластным лидером в мировой экономике. Поэтому здесь надо аккуратнее себя вести.

Еще один момент: мы разрешили — нельзя сказать «незаконный» — параллельный импорт. Очень интересный термин. На сегодня прогноз, что 24% фальсификата там идет и в нем 3-5% — это брак, то есть то, что ставить нельзя. А на 2023 год прогнозируют уже 33% такого импорта. Дай бог, чтоб там было соответствующее качество.

Я лично считаю, что не надо АвтоВАЗу быть с кем-то в связи или самому производить. Нужно выносить многие комплектации на аутсорсинг. Малый и средний и бизнес — очень гибкий, быстро перестраивается. А АвтоВАЗ в будущем году планирует удвоить выпуск машин! Понимаете, какой доход будет у тех, кто будет поставлять ему запчасти и комплектующие! (По последним данным, в этом году завод соберет 220 тысяч автомобилей. Планы на 2023 год сначала предполагали выпуск 500 тысяч машин, но в ноябре появилась информация об их корректировке до 400 тысяч. — Прим. ред.) Я думаю, что АвтоВАЗ над такой программой уже работает и вскоре выйдет с объявлением: «Вот необходимая нам номенклатура. Вот сроки. Вот установочная цена. Качество должно быть такое. Беритесь!»
И здесь еще государство должно войти в тему. Производственный цикл — это несколько месяцев. Я поставил деталь на конвейер сегодня, а со мной рассчитываются через месяц, полгода, а по некоторым позициям — и через год! Такой разрыв очень труден для производителя. Поэтому нужно поддержать предприятия финансированием и льготами. А дальше они войдут в ритм и будут уже справляться сами.

АвтоВАЗ — это пример. Такое нужно делать для всей промышленности.

— Что будет с нефтянкой? Регион очень сильно на нее завязан, и есть сложности с обновлением оборудования из-за санкций и в связи с трендом на декарбонизацию мировой экономики.

— Нефть для нашего региона — серьезная позиция. Здесь и добыча, и производство конечного продукта. Хотелось бы, конечно, подольше его добывать. А для этого действительно нужно оборудование. Но, думаю, нефтяники знают, что делать.

Еще это трубопроводы и сразу три нефтеперерабатывающих завода! В каком регионе еще столько есть! И тут возникает проблема, потому что нефть сама по себе уже товар и ее берут охотнее. А у нас трубопроводов нет, чтобы гнать соляру, бензин или керосин. Мы можем транспортировать ее нефтеналивным флотом и цистернами. Наши ученые над этим вопросом уже работают.

И еще нужны некоторые реактивы, которых нет. Поэтому если мы хотим, чтобы эта отрасль была эффективной — с учетом санкций, угрозами потолка цен и всего остального — мы должны сегодня очень серьезно работать по насыщению отрасли технологиями, своими современными приборами, аппаратами и реактивами — от разведки до производства конечного продукта.

Что касается декарбонизации, то этот очень правильный термин в головах не очень грамотных людей, наверное, самая большая для нас угроза в развитии. Чтобы получить электрическую энергию, надо что-то сжечь. Сегодня Европа с ее мощнейшими ветряными электростанциями поняла, что они не могут обеспечить ее электроэнергией. А у нас такие пока есть на Чукотке и в Калмыкии.

— В «Волжском утесе» стоит ветряк…

— Не знаю, что сейчас с ним, но когда этот ветряк поставил Серебряков Володя — директор «Волжского утеса», очень передовой, то его в сети не пускали. Мы же не совсем единая страна — каждый свою копну тянет. Это в Голландии построили ряд ветряков, сразу включили их в систему и все хлопают: «Ура, декарбонизация!» А у нас: «Сделал? Молодец! Но в сеть мы тебя не пустим — ты понижаешь наши доходы. Так что извини, парень. Если хочешь, строй свою сеть». У нас очень много таких подводных камней. В «Волжском утесе» мы тогда додавили ситуацию, но потом случилась поломка, и тогда восстанавливать ветряк не стали…

— Есть ли перспективы для Самарской области по включению в маршрут «Север — Юг»? Нужно ли задействовать в нем водный путь и Волгу?

— Развивать надо, но нужно учитывать, сколько месяцев в году Волга находится в нерабочем состоянии, и каскад электростанций. Чебоксарская ГЭС такая, что мы доходим до Нижнего Новгорода из Москвы, а ниже спуститься не можем, а к Нижнему с другой стороны не можем подняться — обмелело все. И еще время уходит на шлюзование. А грузы требуют срочности! Так что развивать этот путь надо, но также нужно развивать и то, что у нас рядом — трассу М5.

Я думаю, делать надо два варианта: один — какой есть, а второй — на Астрахань. Идти по левому берегу Волги и дальше — в порт. И тогда наш путь оказывается короче где-то на 250-300 км. А вы понимаете: когда появляется плата за проезд, и ГСМ не самые дешевые, и рабочая сила отдыхать должна обязательно, лишние 200-300 км — это уже золотая копеечка. И потому выбирают ехать из Сызрани в Самару не по 4-полосной трассе, как из Нижнего в Казань, а по 2-полосной.
Наш губернатор Дмитрий Игоревич Азаров — инициатор хорошей идеи, на мой взгляд. Он предложил сделать трассу в 4 полосы, по которой мог бы и беспилотный транспорт пойти, объединив усилия глав Рязанской, Пензенской, Ульяновской, Оренбургской областей, Мордовии и Чувашии. Для этого нужны федеральные средства, но малую часть могут и регионы внести. Думаю, идею поддержат, потому что это очень перспективное направление.

А у нас в Самарской области уже есть технологии для беспилотников, мы тендер выиграли. (Регион получил федеральные средства на создание «Умной дороги» на маршруте Самара — Тольятти — Сызрань. — Прим. ред.) Теперь надо совместить разные технологии Китая, России и Европы. И здесь мы возвращаемся к нашей теме — без микрочипов из Тайваня пока никуда не денешься. Надо быстрее делать свои!

— Самарская область — регион космический. Как может развиваться эта отрасль в условиях санкций и изоляции страны другими странами?

— Давайте смотреть. Без их участия мы запустили первый спутник. Без их участия первыми отправили человека в космос — это наш Юрий Гагарин. И первую женщину — Валентину Терешкову — тоже. Без их участия первыми вышли и в открытый космос в длительный полет — наш Герман Титов его совершил. Так что здесь я меньше всего опасаюсь. Больше опасаются они, поэтому космос практически из всех санкций исключили. НАСА готово к совместной работе и полетам с нами. Правда, межпланетную станцию мы все-таки строим одни, может быть, это и к лучшему. Мы должны бороться за то, чтобы не было позиций, связанных с использованием космоса в войне. Только мирное.

Да, есть вещи, в которых мы уступаем. У них и орбитальных, и разведывательных спутников больше. Но в технологиях важно, чтобы их не продали и не украли.

И, конечно, микрочипы. Вот этого не хватает! Благодаря им раньше спутник весил почти тонну. А сегодня — всего 10-15 кг, и наши самарские студенты не только сами их создают, но и в космос запускают! Поэтому за космос я не опасаюсь.

— С 24 февраля и до сих пор многие говорят о возможности остановить военные действия, перейти в режим переговорного процесса. Когда это на самом деле может произойти, на ваш взгляд?

— Война останавливается в двух позициях. Первая — когда тебе предъявляют ультиматум с угрозой полного уничтожения, и на этих условиях ты идешь на переговоры. Вторая — когда победитель ты и в этом качестве идешь на переговоры. Иначе смысла нет.

Я считаю, что нужно идти до западных границ [Украины] и там создавать военно-гражданскую администрацию. Там есть территория, плотно населенная венграми. И поскольку венгры бой держат (имеется в виду отказ Венгрии участвовать в полномасштабной санкционной войне Евросоюза против России. — Прим. ред.), отдать им эту территорию или создать автономию. Это лично мое мнение. Верховный главнокомандующий, возможно, совсем по-другому считает. Хотя он говорит: «Мы готовы к переговорам, но Зеленский на них не идет. А на тех условиях, которые предлагают Соединенные Штаты, мы не согласны». Поэтому, я считаю, нужно идти до западных границ. И если хотя бы кусочек оставить, это будет как язва.

Ошибкой Хрущева, когда он стал секретарем ЦК Украины, было доложить Сталину, что со всеми этими «товарищами» [бандеровцами] в лесах покончено. Оказалось — нет. Их потомки потом мимикрировали, но сущности своей не изменили. Надо опубликовать все эти документы и показать, кто и как из этих бандформирований потом оказались в руководящих органах.

— Если в целом прогнозировать ситуацию на ближайший, 2023 год, чего, с вашей точки зрения, можно ожидать наверняка?

— Вы знаете, я никогда прогнозами не занимался. А тех, кто раньше прогнозировал, вообще сжигали на кострах. Так Высоцкий поет? (В «Песне о вещей Кассандре» эти строки звучат так: «Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — во все века сжигали люди на кострах». — Прим. ред.) Это очень сложная многофакторная модель. И здесь не получится, как в науке: чем больше данных для анализа собрал, тем дальше можешь прогнозировать. Специальная военная операция вносит свои коррективы в действия всех — и тех, кто управляет страной, и тех, кто управляет конкретным предприятием, государственным или своим частным.

Тем не менее я думаю, что будет рост объемов производства, а значит — и заработной платы. Путин провел очень правильное совещание по социальной поддержке граждан, в том числе многосемейных, инвалидов. Эти деньги стимулируют внутренний рынок. Мы — страна с большой территорией. И ресурсы у нас очень большие. А со всеми остальными трудностями мы справимся, учитывая мужество и стойкость нашего народа.

— Людмила Николаев