В скромном кабинете Геннадия Кирюшина — пара столов и несколько стульев. В шкафу — десятки пыльных кубков и грамот СМАРТСа, полученных в «золотые годы» расцвета компании, ставшей крупнейшим игроком на рынке мобильной связи в Поволжье и одной из крупнейших в стране.
70-летний бизнесмен до сих пор лично курирует все свои проекты, много ездит по стране и за ее пределами и каждый будний день приезжает на работу. На него охотились рейдеры, атаковали влиятельные чиновники, но он всегда «упирался» и не проигрывал. СМАРТС продержался два десятка лет, бросая вызов федеральным операторам «большой тройки».
О том, как все начиналось — Геннадий Кирюшин рассказал «Делу».
— Предыстория СМАРТСа началась задолго до 1991 года, еще в Куйбышеве, куда вы приехали, будучи молодым инженером, в 1978 году. Почему Куйбышев?
— Куйбышевский электротехнический институт связи в то время высоко котировался, а я хотел продолжать научную карьеру. За год до переезда познакомился с профессором Кловским, а через год уже работал у него на кафедре.
Именно там получил представление об оригинальном способе передачи цифровой информации, который был принят как стандарт GSM, что стало определяющим для СМАРТСа впоследствии. Изначально с 1987 года мы были Средневолжским филиалом всесоюзной ассоциации радиотелефонов (ВАРТ).
Потом, не помню уже почему, потребовалось стать самостоятельной ассоциацией. Так возникла Средневолжская межотраслевая ассоциация радиотелефонной связи (СМАРТС). А в 1991 году мы ее перерегистрировали как АОЗТ (акционерное общество закрытого типа).
— Когда вы подали заявку на получение лицензии GSM?
— Заявку на получение GSM-лицензии Куйбышев подал первым в России в конце 1989 года. А ждали мы ее почти пять лет. Минсвязи СССР не могло определиться, как лицензии раздавать — то конкурс, то аукцион, то тендер. В начале 90-х попытались вместо стандарта GSM объявить конкурс на DAMPS, что тоже задержало нас на год или два.
В декабре 1994 года уже Минсвязи России выдало восемь лицензий GSM на всю Россию. Это были Москва, Самара, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Новосибирск, Якутск и, кажется, Краснодар. Другие, когда узнавали цену вопроса на развертывание сети — а это было порядка 10 миллионов долларов на регион, не решались на такие риски.
— Какую роль сыграли региональные власти в получении лицензии вашей компанией?
— Привилегий у нас не было. Тогда в процесс чуть не вмешался некий самарский долларовый миллиардер Паша. Он дал задание москвичам получить лицензию на стандарт GSM на все регионы от Архангельска до Астрахани, в том числе на Самару.
А в то время обязательным условием ее получения была поддержка руководства региона. Это нужно было согласовать с главным связистом — им на тот момент был Борис Владимирович Скворцов.
Он меня вызвал к себе, так как знал, что мы этим стандартом как раз занимаемся. Именно Скворцов тогда поддержал нас, увязав поддержку проекта обязательным участием СМАРТСа и областного управления связи.
— Губернатор Титов тоже помогал?
— Тут он помог нам дважды. Сначала дал гарантийное письмо от администрации, что СМАРТС получит кредит в размере 10 миллионов долларов, хотя одновременно устно предупредил, что денег нет и нам нужно искать деньги самостоятельно.
Финансовые гарантии также были необходимым условием и подтверждали серьезность намерений. Хотя многие потом просто перепродали лицензии иностранным компаниям: Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, да почти все, кроме Самары, имели в числе учредителей компании с иностранным участием.
— На тот момент вы уже близко общались с Титовым?
— В конце 80-х мы создали филиал ассоциации ВАРТ в Куйбышеве. Ее участниками стали ОКБ и МТУ «Янтарь», областной «Связьинформ», Автовазбанк, КОНИИР, заводы «Экран» и «Рейд», «Гипросвязь», городская администрация и городской совет.
Константин Алексеевич, будучи председателем городского совета, бывал у нас на заседаниях. Он не сомневался в серьезности наших намерений и поэтому, когда стал губернатором, дал гарантийное письмо.
Кстати, Самарский филиал Автовазбанка, возглавляемый тогда Львом Хасисом, вошел в число учредителей филиала ВАРТ, но они единственные, кто так и не внес взнос в 10 тысяч рублей.
— Как вы заработали свой первый миллион?
— В середине 80-х, работая в ОКБ «Янтарь», я стал председателем кооператива при ОКБ. Мы зарабатывали понемногу на научных разработках. Но это слезы, мы всегда были готовы к чему-то новому. Так мы начали изготавливать оборудование для компьютерных классов. Оборудовав десять учебных классов для железной дороги, мы заработали неплохие деньги.
Потом находили и других заказчиков. Первые действительно большие деньги мы заработали на продаже радиотелефонов. В Самаре я тесно общался со всеми связистами. Почему-то в то время среди связистов бытовало мнение, что я крутой бизнесмен и умею делать деньги и что у меня много разных интересных идей.
Так на меня вышел руководитель самарского филиала радиосвязи «Алтай» с предложением выкупить часть оборудования (один из двух стволов), которое залежалось на складе и висело мертвым грузом. Оборудование отдавали по дешевке. А я тогда по секрету в Воронежском НИИС узнал, что в Сарапуле выпускают новую партию модернизированных радиотелефонов «Алтай-3М».
Тогда-то и родилась идея закупить партию радиотелефонов и запустить свою сеть.
— «Алтай» ведь предназначался в основном для правительственных и партийных руководителей?
— Изначально да, это была связь только для избранных, но директора крупных предприятий тоже имели доступ к ней, хотя это особо не афишировалось.
По количеству абонентов самарский филиал «Алтай» был четвертым в масштабах страны. На начало 90-х на всю Самару было около двух с половиной тысяч абонентов. Выкупив ствол (аналог базовой станции) у «Алтая» с условием, что меня пустят на вышку и в машинный зал, я рванул в Сарапул за радиотелефонами.
Заскочил перед этим на наш завод «Экран» и купил два новеньких переносных черно-белых телевизора. И вот, заручившись в НИИС рекомендательным письмом и с двумя телевизорами под мышками, я полетел самолетом до Ижевска, затем автобусом до завода в Сарапуле, весь в мыле…
Спрос тогда на новую модель «Алтая» был колоссальный — такая удачная разработка получилась и очень дефицитный товар был, а мне надо было аж сотню телефонов! Попав аккурат на юбилей директора завода с новеньким телевизором для него, узнаю, кто начальник сбыта.
Там такая знатная женщина сидит — вся в мехах! Притаскиваю к ней второй телевизор. А у нее целая комната подарков — ковры, меха, вина… Кое-как удалось у нее выцарапать двадцать телефонов. Я их так же на себе назад в Самару.
— Сильно отличалась новая модель «Алтая» от прежней?
— Прежняя версия состояла из двух блоков по пять-восемь килограмм, которые возились в багажнике. Впереди между сиденьями стоял третий блочок поменьше. Сверху микротрубка. Модернизированная же версия представляла собой всего один блок весом около одного килограмма! Трубка была под шагреневую кожу с тастатурой. Я когда увидел его, сразу понял — это то, что будет востребовано рынком. Доставил в Самару и начал подключать. Лицензию на «Алтай» мы к тому времени уже получили.
— Кому продали первый телефон?
— Не помню… Наверное, себе оставил. Я сначала проехал двух или трех потенциальных покупателей. Как только один купил, так у меня очередь образовалась. Мы цены тогда взвинтили до небес.
Я не ожидал, что люди готовы платить такие деньги. А тут еще помог дефицит: тогда даже городской телефон себе поставить было сложно, нужно было много заплатить. А на радиотелефон цены были намного больше, потому что там еще ограничений было много.
Постепенно мы получили всю сотню телефонов и распродали ее по очень хорошей цене. Так у нас появилась первая сотня абонентов, причем многие переходили к нам из «Алтая». Они передавали старые телефоны подчиненным и переходили в СМАРТС. «Алтай» потом попросил продать им все оборудование вместе с абонентами назад.
Мы назвали довольно высокую цену, аргументировав это тем, что наши абоненты платили в три раза больше. Продали сеть в итоге за очень хорошие деньги.
— На что вы потратили первые деньги?
— О! Это отдельная история… Мой коллектив — главбух, коммерческий директор и другие после сделки потирали ручки, рассчитывая поделить прибыль. Все ожидали купить по квартире, машине и счет в банке открыть. Но я к тому времени уже все деньги потратил — заключил контракт на покупку оборудования. Результат — первый исход людей из СМАРТСа. Обиделись и хлопнули дверью.
— Так во что вы вложили деньги?
— Деньги я вложил в систему «Волемот». Это отечественная разработка ВНИИС для правительственной связи.
Финансирование проекта было безобразным, все срывали сроки. В результате год я висел в воздухе и подрабатывал на жизнь за счет компьютерных классов, продажи водки, которую получали по бартеру, — да, было и такое. На грани банкротства были — задолжал всюду, но вытянули. В конце 1992 года появился «Волемот».
Мы год поработали на нем и у нас было уже около 400 абонентов в Самаре и Сызрани. Представляете, можно было ехать по дороге и разговаривать. Так проработали мы год. Ко мне опять прибежали из «Алтая». Продал я «Волемот» им за 2 миллиарда 400 миллионов рублей.
Правда, это были старые деньги, которые потом деноминировались, миллиард превратился в миллион. Это был 1992-1993 годы. Доллар стоил пять тысяч рублей.
— Получается, деньги на развитие GSM у вас были?
— Цена вопроса на регион была 10 миллионов долларов. Наши деноминированные 2,4 миллиарда рублей стали копейками. Но мы рассчитывали торговаться и сбить цену на оборудование. Получив лицензию, мы тут же собрали предложения от «Нокиа», «Эриксон», «Алкатель», «Сименс».
Начинали мы торг с 10 миллионов долларов. Давили на то, что у нас размер пока небольшой и мы бы хотели всего семь базовых станций. Так мы съехали на 6 миллионов долларов и ниже никак не могли опустить.
На наше счастье появились итальянцы — «Италтел». Они перебили цены конкурентов, снизив до 4 миллионов долларов. Пока мы рядились по ценам, в Самаре на СМАРТС открылась охота.
Один из замов губернатора собрал консорциум своих предприятий связи и начал требовать отдать лицензию. Нам предлагали стать пятыми в консорциуме и получить 20 процентов в нем. Но мы со Скворцовым уперлись и ни за что не сдавали позиций. А этот замгубернатора грозился нас в порошок стереть.
Мы писали жалобы губернатору Титову — одну, вторую. Тот не вмешивался. Его же зам на совещаниях жалобами нашими трясет: «Вот ваша жалоба — ко мне вернулась!» Эх и война тогда была…
Мы деньги активно искали для итальянцев, встречались с местной бизнес-элитой, а он по нашим следам руководителей вызывал и угрожал: кто денег даст, у того на территории Самарской области будут проблемы.
Я «водочного короля» (Николая Мазалова. — Прим. ред.) обрабатывал — у него валюта была и он был заинтересован в проекте. Я столько водки с ним выпил… Но он тоже отказался в итоге.
— Лев Хасис тоже не дал кредит?
— Нет, он даже свою долю не внес. Потом, правда, жалел. Как-то мы с ним встретились в аэропорту, и он шутит: «Геннадий Васильевич, а там случайно нет нашей доли?» и смеется. А откуда ей взяться, если после наезда этого зама почти все написали заявление о выходе из ассоциации с просьбой вернуть взносы.
Я тогда крутился, но по 10 тысяч нашел, конечно. Я, кстати, тогда открыл еще один бизнес очень высокорентабельный. Начал сотрудничать с украинским заводом в Хмельницке, который производил оборудование для организации цифровых каналов. С моей помощью им поставляли из России комплектующие, а они отдавали мне продукцией по внутренней цене.
Ох и высокорентабельный бизнес был — 200 процентов годовых с вложенного капитала можно было получить. Мы начали этим заниматься еще до радиотелефонов и жили как раз за счет этой торговли. Неплохо жили — зарплату вовремя всегда получали.
Кредиты, конечно, были — банкиры мне в основном верили. Все, кроме Хасиса. Если бы мы этим бизнесом с Украиной тогда серьезно занялись, то даже быстрее бы заработали большие деньги. Но меня тянуло к сотовой связи, я чувствовал, что тут перспективы намного выше.
— Вам всю сумму сразу нужно было внести за оборудование?
— Нет, нужно было найти где-то первые 30 процентов от 4 миллионов долларов, это получается 1,2 миллиона долларов. С продажи «Волемота» у нас оставалось немногим больше 300 тысяч долларов.
Я поехал в «Ростелеком» и по решению совета директоров продал им 25 процентов СМАРТСа за 300 тысяч долларов. Так «Ростелеком» стал нашим акционером. Потом попросил кредит у губернатора.
Областная администрация выдала нам тогда 300 тысяч долларов. Схитрили они. Выдали кредит рублями, а записали в договор займа по курсу доллара. Мы потом в шесть раз больше отдали по факту. Остальные 300 тысяч долларов мы в банках набрали под бешеные проценты.
Когда пришло оборудование, я опять набрал кредитов на его установку. Но зато когда запустили GSM, то у нас все быстро нормализовалось.
— Губернатор принимал участие в переговорах с иностранцами?
— Да, заслуга Титова еще и в том, что итальянцы отдали нам оборудование и поверили в то, что мы надежные партнеры. Их руководитель из Москвы — какой-то бывший профсоюзный босс из Италии — все никак не подписывал контракт. Попросил организовать встречу с губернатором, обещая поставить подпись сразу после встречи с Титовым. В день прилета я бегом к Скворцову: «Машину дай!»
Я сам тогда на «четверке» ездил. Так Скворцов дал мне свой «Ситроен». В «Белом доме» Титов взял инициативу в свои руки, начал хвалить СМАРТС и меня — какой я успешный и замечательный директор. А заключительный штрих такой. Уже после разговора, выходя из зала, Константин Алексеевич меня приобнял и на ушко что-то нашептывает. Итальянцы обалдели вообще.
Поняли, что у нас теплые и доверительные отношения. Этот вот променад по коридору дорогого стоил. Мы прямо там же с итальянцами подписали договор! Тут же к нам примчались настройщики, и понеслось. Хорошо итальянцы работали — сутками. Как сейчас китайцы работают. Наших людей подготовили. Столько приключений было в то время! Таможня, конечно, творила чудеса.
— Как вы в другие регионы заходили? У вас уже была лицензия на них?
— Нет, лицензия у нас только на Самарскую область была. Это ведь GSM-900 был. Через два года, в 1998 году только, мы получили укрупненную лицензию на весь Поволжский округ, когда GSM-1800 появился. А я кое-кого в Поволжье тогда уже знал.
Кому-то оборудование продавал, с кем-то на теплоходе познакомился — а тогда популярны были такие речные путешествия от Самары до Астрахани. Спасибо Борису Скворцову, он меня много с кем тогда познакомил. Он большим авторитетом в Поволжье пользовался. Поэтому большинство руководителей связи — аналог сегодняшних региональных министров связи — я знал тогда.
Я объехал их всех, набрал восемь регионов, которые были согласны пустить к себе. Условия очень разные везде были. Минимальная доля у меня была 40 процентов в Ульяновской области — они рогом уперлись тогда. А самая большая была в Иванове — нам полностью тогда отдали регион. Подписали мы контракт на восемь регионов на 28 миллионов долларов.
— Это все происходит в 1998 году?
— Да… Мы подписываем в мае контракт, а в августе я уезжаю в Финляндию. С «Нокиа» мы тогда подписали контракт на поставку радиорелейного оборудования для связи базовых станций. Они нас пригласили в гости на знаменитую финскую рыбалку: сауна, водка, пиво…
Мы приехали, а там ящики пива до потолка стоят. Запаслись они для нас. А у нас группа человек восемь — часть директоров из регионов уже были плюс технический директор. И вот мы сидим на острове — паром приходит раз во сколько-то суток, — он курсирует между Швецией и Финляндией, а остров посередине находится.
Вдруг объявляют: «В России кризис!..» А мы сразу и не поняли, чем это пахнет. Паника началась: как нам выбраться с острова этого. Плюс у нас обратные билеты на когда-то там… Самое главное — не знаем, что делать…
Связь еще тоже неустойчивая: звоним в Самару, а какие команды дать, сообразить не можем. Что-то сделали, но спасти деньги особо не удалось. Влетели все наши деньги, обесценились в итоге в пять раз. Я рассчитывался по курсу 30 рублей потом по всем контрактам. Затянулись мои расчеты — я планировал за год рассчитаться, а получилось только за три года.
— «Билайн» сильно ваши планы попортил, выйдя первым на рынок? Как развивались ваши отношения с Константином Швайкиным?
— Константин Сергеевич — нормальный человек. Он, может быть, не очень добросовестно конкурировал, но человек он нормальный. Он панически боялся нашего стандарта. Ему быстро разъяснили преимущества GSM, ну и я устраивал несколько раз шоу, когда приходил к владельцу телефона АМПС, показывал возможности GSM и говорил: «Эх, жалею, что ты купил за шесть тысяч долларов такое г…» Показывал ему свой маленький телефон. Предлагал позвонить жене и набирал номер параллельно сам. Сигнал моего телефона был сильнее и обрывал его связь. Люди сразу понимали преимущества GSM и бежали к нам.
— Вы называли Константина Титова своим другом в годы его губернаторства, чтобы придать вес себе или СМАРТСу?
— Нет, такого не было никогда. Мы стали общаться, когда он перестал быть губернатором.
— А до этого осторожничали?
— Очень. Это был большой человек где-то там наверху, и я старался его не тревожить. Я обращался не больше двух раз в год. Причем из этих двух один раз впустую. Он не всегда мог помочь. Ну непосильная для него просьба была. Руками развел — извини, мол. Я не обижался и старался решать все свои вопросы сам. Но вот в узловые моменты, когда решалась судьба СМАРТСа, он нам очень помог.
— Титов много сделал для бизнеса как губернатор?
— Конечно! Когда он принял губернию — мы были на 47-м месте в рейтинге регионов России, а при нем она быстро выскочила на пятое-шестое место, иногда была даже на четвертом, уступая лишь Москве, Питеру, Тюмени. А как быстро мы опять рухнули на 49-е после его ухода и потом даже на 56-е опустились — это вообще позор был.
— Когда Алексей Титов зашел в капитал СМАРТСа?
— У нас был один из тяжелых периодов во времена атаки рейдеров — когда меня все банки перестали финансировать. А строить-то шестнадцать сетей нужно было. Мы такой груз взвалили, а обеспечить его финансированием в должном объеме не смогли. Потому что рейдеры перекрыли нам кислород и все испортили. Была ситуация одна из сложных, и я обратился в «Солидарность». Михаил Павлович Калмыков обещал подумать, но слишком уж затянул вопрос. Я к Титову обратился, объяснил ситуацию, что без этого кредита нам швах вообще будет. Титов при мне позвонил Калмыкову и попросил помочь. После этого Алексей Титов вышел на меня с вопросом о свободных акциях. А у нас как раз в период рейдерской атаки акционеры активно убегали. Появился таким образом у нас и Алексей Титов. Он немного до 15 процентов не дотянул.
— Вы действительно узнали о рейдерской атаке из газет?
— Да, 2 октября 2005 года вышла статья в «Ведомостях» о том, что на СМАРТС напал рейдер Свирский. Я тогда не мог все понять, как он на нас напал… Мы начали собирать про него информацию. Оказалось, это знаменитый рейдер, разграбивший много предприятий. Все начали махать на нас рукой, что он нас теперь кончит. Титов сделал так, что атака на территории области захлебнулась и больше не возобновлялась.
Поначалу рейдеры подкупили в Самаре одно должностное лицо — судебного пристава, который арестовывал наши акции, находящиеся в залогах в банках. Банкиры в панике мне звонили, что приехал пристав с бумагой.
По одному из звонков мы подняли на ноги милицию, и они их арестовали. Попытка разобраться самостоятельно с ним провалилась. У него поддержка наверху уже была. Я тогда уже в панике бегу к Титову. Говорю, так и так — спасите-помогите, уже местные меня тут клюют.
Титов провел совещание, собрав всех силовиков. Потребовал увольнения и возбуждения уголовного дела на подкупленного сотрудника. Это сыграло большую роль в дальнейших процессах. Все поняли, что могут отдать под суд, и после этого рейдеры из Самарской области убрались. Сразу. И в суде все зависло и силовики больше не трогали.
— Какую роль в развитии СМАРТСа сыграл бывший министр связи Рейман?
— Не любил он нас почему-то. Один раз он в Самару приезжал и спустил на меня собак из-за какого-то пустяка. Оренбург тогда на меня наговорил что-то. Но потом все нормализовалось.
Потом в 2004 году, после избрания Титова губернатором, мы с ним ездили к Рейману, чтобы расширить сеть. Мы тогда экспансию активно проводили, хотели еще какие-то регионы взять. У нас же самая крупная сеть в России на тот момент была. Рейман нам пообещал помочь по экспансии.
Но все, что наобещал, благополучно не выполнил. Наоборот, даже мешать начал. Не любил он меня за что-то. Не знаю, за что. Я был слишком активный из всех регионов. Кого-то из тех первых восьми операторов купили, кого-то поглотили, я один остался из той восьмерки. Хотя СМАРТС тоже в 2015 году исчез как сотовый оператор, но мы больше двадцати лет продержались!
— Вы помогали Титову на выборах?
— Мы во всех выборных кампаниях участвовали и помогали, но скромненько. Нас всегда много было — поддерживающих. Его очень уважали. Он многим предприятиям помогал, а некоторых даже опекал. Колоссальное внимание уделял всем госпредприятиям — так возился с ними. Спасал — там ведь много рабочих мест было.
— Когда Титов ушел с поста губернатора, вы продолжили с ним общение?
— Контактов было мало. У нас тогда еще атака рейдерская продолжалась, и все ресурсы были брошены на это.
С какими-то просьбами мы не обращались. Мы начали хорошо общаться, бывать друг у друга после того, как он уже перестал быть сенатором. После этого мы избрали его заместителем председателя совета директоров АО «СМАРТС» и он до сих занимает эту должность. Сейчас мы бываем в семьях друг друга.
— Вы сегодня, скорее, ученый или предприниматель?
— Скорее, предприниматель. Есть предприниматели, которые занимаются венчурным бизнесом, — вот я один из них.
— У вас была возможность уехать из России?
— Конечно. Я даже прорабатывал такой вариант. Мы ездили в Канаду. Я выбрал ее на основании официальных исследований, которые ЮНЕСКО и ООН проводили по комфорту проживания. Дети хотели учиться там, но потом все-таки Москву выбрали, а я решил начать новый бизнес в России.
Сейчас СМАРТС активно строит новые коммуникации в России, реализует инновационные проекты и набирает вес не только на российском, но, я надеюсь, и на мировом рынке, на основе новых технологий.
— Беседовала Татьяна Анзонгер
2025 © «Обозрение». Все права на материалы, опубликованные на портале OBOZ.INFO, защищены
