Супер Марио

Корти М. Дрейф. — М.: ВАГРИУС, 2002. — 190 с.

В литературе, особенно в русской, всегда были так называемые «вечные вопросы», на которые сама литература и пыталась отвечать. Так уж у нас повелось, но в конце таких текстов никогда не стояла точка, всегда многоточие. В последнее время литература делится на две части. Одна, безбрежная, задает не вечные, а очень простые вопросы типа: «Кто убил (украл)?», или «Любит — не любит?» Вторая, тоже немалочисленная, вообще состоит из одних многоточий, вопросов не задает, ответов не содержит и к реальной жизни имеет отношение трижды опосредованное. Опосредованное потому, что его питательная среда — разного рода знаки: литература, музыка, история и прочие искусства, вдохновляемые музами. А все это, как учил нас тов. Чернышевский, суррогат. Плавание по этому морю суррогата и есть книга итальянца Марио Корти.
Призвание такой литературы — вызывать приступы ассоциаций и рассуждений по поводу этих ассоциаций. Первый такой приступ мы можем ощутить, еще не читая книги — это послесловие Андрея Битова. По содержанию это рассуждение про то, что Марио — первый иностранец, написавший художественную прозу по-русски. Про то, как хорош, но неуловим русский язык, как успешно справлялись многие русские писатели с писанием на иностранных языках и про «борхезианство» Марио Корти. Все то же плавание в море суррогата и составляет борхезианство, правда, такое плавание должно быть естественным, это море должно быть родной стихией, в которой не надо надевать маску, учиться дышать и выравнивать давление.